- Придержи, - Фируза протянула мне пропитанную жиром и сажей ткань, - твой ожог пройдет уже к завтрашнему утру.
- Не стоит, - я почти забыла об этом. Да и на серьезный ожог моя травма была мало похожа. – У меня есть превосходный крем. Брала с собой, чтобы не обгореть на солнце.
- Лучше этой мази нет ни одного средства. А такую белоснежную кожу надо беречь, солнце очень коварно.
Поморщившись от брезгливости, я все же приняла местное лекарство. Фируза сняла с огня джезву с кофе и села напротив. С каждым часом, проведенным наедине, она все больше и больше раскрепощалась и уже не стеснялась задавать личные вопросы.
- Тебе лучше улыбаться, когда господин снова заговорит с тобой. В твоих глазах осуждение и отвращение.
- А что я могу испытывать к мужчине, который поднимает руку на женщину? Как бы ты говорила, окажись на месте Нур?
- У столба для наказаний просто так не оказываются, Блисс. Никто, даже я в свое время.
Нет, она либо издевается… либо мне и не понадобится искать доказательства связи Саида и шейхи Киры. Я взорву мир статьей о жестоких нравах Элизера и без этого.
- Даже не хочу спрашивать. Кофе был недостаточно сладкий? Новая наложница не освоила «Камасутру»?
- Все действия господина – справедливы. А что касается Нур, зря ты ее пожалела. Думала, оценит? Нет, знай одно, ты еще больше настроила ее против себя. Если бы осталась здесь, она бы не остановилась, пока тебя со свету не сжила.
- В твоих словах нет никакой логики. Я спасла ее от смерти. Если бы кто-то сделал такое для меня, я бы… - передернуло на миг, - была бы перед этим человеком в долгу.
- Ты показала всем, в том числе и фаворитке господина, что имеешь над ним власть. Что он слышит твои слова и готов поступиться, лишь бы сделать тебе приятно. Нур хотела тебе навредить даже зная, что ты всего лишь гостья и не питаешь надежду разделить с шейхом Мертвых песков постель. После сегодняшнего вечера уже все девушки смотрят на тебя без прежнего дружелюбия.
- Придется подарить им что-то. Тушь для ресниц или крем для рук. Хотя, зачем? Послезавтра я отправлюсь обратно. И знаешь, ты вроде как все пояснила, но я все равно не понимаю. Они видят во мне соперницу лишь потому, что я… светловолосая и белокожая? Такой тип женщин смущает сердце и разум великого и ужасного Ассасина, Фируза?
Что-то промелькнуло в ее глазах. Фируза знала. Что это значило? Шейха Аль Махаби бывала здесь? Или сам Саид делился с ней этим? Хотя, скорее всего, бедуинке тоже известно о той комнате, где…
- Он не выбирает, Блисс. Он берет женщин вне зависимости от цвета волос, и я считаю…
Громкие голоса у входа в шатер заставили меня вздрогнуть. Я поспешно прикрыла обнаженную ногу и спрятала низ лица под платком. Но с волосами, которые только недавно расчесала, ничего сделать не успела.
Двое бедуинов – личная стража Саида – просто обмерли на пороге, обменялись недоуменными взглядами… и внезапно поклонились. Пусть ко мне и относились с уважением, но так подобострастно не кланялись. Что бы это значило?
Я была сообразительной девушкой. Я прекрасно знала, кому оказывают такие почести.
Похоже, эти два сына песков решили, что к ним инкогнито пожаловала сама шейха Кира Аблькисс Аль Махаби. И все в этот момент стало на свои места.
Они бы так и пялились на сущее чудо среди пустыни – мои золотые волосы. Фирузе пришлось строго отчитать их на местном, незнакомом мне языке. Но я уловила два имени. Свое… и шейхи. Хоть и прозвучало оно странно, «Махааб».
