Я ошарашено захлопала ресницами и промямлила:
- Как... Как ни одна? Все, что ли?
От холода я икнула, и мистрис Одли с Раминой мягко потянули меня за руки, вынуждая следовать за ними. Старшая камеристка поведала:
- А как же, леди? Ведь это ритуал Омовения! Один из самых важных для Черной Пустоши и для вас...
Я кивнула, изобразив на лице одну из самых благочестивых и смиренных масок, на которые всегда покупался дядюшка, и никогда Бенара, и осторожно поинтересовалась:
- А неважные ритуалы у вас есть?
Вопрос поставил почтенную старшую камеристку в тупик, но к счастью, она не заметила иронии, потому что наморщила лоб и принялась размышлять вслух.
- Разве что песнопения, призывающие волосы виться по ходу солнца, - пробормотала мистрис Одли. - Для этого юные девушки собираются до восхода, и повторяя слова древнего заклинания с особым ритмом, водят хороводы по ходу...
- По ходу солнца, - с видом знатока поддакнула я, а Рамина с Ланой подхватили тонкими голосами:
- Вейтесь, ве-ейтесь, завива-айтесь, развива-айтесь на ветру-у....
Я вздрогнула и заверила девушек, что прекрасно поняла смысл ритуала.
Мистрис Одли, словно не слыша меня, продолжала рассказ.
- Впрочем, нельзя считать этот ритуал неважным, ведь когда у женщины волосы вьются в нужном направлении, это привлекает достаток в дом!
Я захлопала ресницами, ожидая, что все девушки, а также сама мистрис Одли разразятся смехом, но веселья не последовало, и мне пришлось проглотить хихиканье.
- Получается, девушки, у которых волосы гладкие от природы - причина бедности семей? - все же не удержалась я.
- Что вы, миледи, нет, конечно, - затараторила Рамина, - просто девушки с гладкими волосами поют песню на свой лад...
- Спасибо, я поняла, - заверила я вмиг просиявшую от внимания камеристку, и облегченно вздохнула, когда обнаружила, что мы подходим к воротам замка.
Оказавшись в покоях, я позволила стянуть с себя рубашку. Ополоснуться после речной воды мне ожидаемо не дали, смиренно попросив потерпеть до вечера. Чувствуя, как живот сжимает от голода, словно я превратилась в жуткого пожирателя и охотника за магическими силами, я спорить не стала.
Когда с облачением в закрытое, но щедро расшитое жемчугом платье, под которое на этот раз позволили надеть белье и шерстяные чулки, было покончено, Диларион спикировал мне на плечо и, фыркнув, пыхнул в сторону хмурящей брови мистрис Одли серым облачком.
Лана, которую отправили узнать, где сервирован стол для "миледи", вернулась и сообщила, что завтрак ожидает там же, где и вчера, в личных покоях его высочества.
Я облегченно вздохнула, когда сопровождать к завтраку пришел Альре. Дракончик, увидев управляющего, завопил почище, чем при виде Морского Быка, и мне в голову тут же закрались подозрения.
- Альре, - осторожно начала я, когда мы вышли из покоев и пошли знакомыми коридорами к обеденному залу.
Управляющий лукаво улыбнулся и тихо произнес:
- Пока миледи совершали один из важнейших для Черной Пустоши ритуалов, ваш зверь остался один, голодный и забытый всеми...
- И вы распорядились, - тихо прошептала я.
- Как можно доверить кормить голодного дракона кому-то из ваших девушек? - спросил Альре. - Ни одна из них под страхом смерти не зашла бы в опочивальню, где спит голодное чудовище.
"Чудовище" на плече пискнуло, словно поняло, что речь о нем.
- Кроме, разве что, мистрис Одли, - задумчиво пробормотал Альре.
