– Ага.
– Небогато. Уж за продуктами надо следить как можно тщательнее. Тебе, как военному моряку, должно быть известно это лучше, чем мне.
– Местные крысы везде достают. Все перепробовала. Лучше всего под навесом оказалось. По бамбуковым шестам они не умеют карабкаться.
– Где ты эту рыбу ловишь и чем?
– Утром, перед рассветом, они выходят на мель. Надо просто ходить по берегу с острогой и колоть их.
– Эту забавную деревяшку ты считаешь острогой?
– А что с ней не так?
– Да ничего. Часто мажешь?
– Ага.
– А два или три зубца придумать не суждено было? Ладно, проехали. Хрен с ним, с этим навесом. Все мокрое, не хочется возиться. Высохнет – поставлю как следует. Время около полудня, до вечера еще далеко. Не знаю как ты, а я опять голоден. Вынужденная диета последних дней сказывается. Рыба твоя была хороша, но хотелось бы чего-нибудь посущественнее.
– Можно сходить за молодым бамбуком. Это недалеко. Еще здесь топинамбур растет, печеный очень даже ничего. Правда, надоел уже. Он тоже недалеко.
– Я что, так сильно похож на кролика? Мне бы мяса…
– Дичи тут нет. Кроликов мало, я их редко встречаю. Можем весь день бродить – и ни одного не увидим.
– А крысы водяные, а дикобразы?
– Разве их можно есть?
– И это мне говорит военный моряк? Можно и даже нужно, если ничего другого нет. Тем более что у дикобраза мясо отменное. Вроде бы даже лучше кроличьего. Я, правда, не пробовал никогда.
– Некоторые и лягушек хвалят…
– Лягушек тут нет.
– Да полным-полно.
– Ни одной не видел.
– Они почему-то только в озере живут, неподалеку. Если очень хочешь, свожу туда.
– Нет уж. Это будет и правда крайний случай. Давай вернемся к тому месту, где в кустах трещало. Ты говорила, что это дикобраз.
– Зачем так далеко ходить? Если на ту сторону подняться, там полно нор. И вся земля засыпана иголками. Правда, охотиться лучше вечером или даже ночью. Днем они не любят высовываться.
– Ничего, выкурим. Огонь у тебя есть?
– Откуда?
– Да уж… А что у тебя вообще есть? Что ты взяла с той галеры, где оказалась по прибытии, и с разбитого корабля?
– Все в бочке большой храню и в этом сундуке. Крышка у бочки большая, удобно доставать.
– Можно взглянуть?
– Конечно. Раз мы союзники, имущество у нас общее.
– Интересно будет глянуть, что ты мне предлагаешь в обмен на половину замка и графства…
Как оказалось, Нью предлагала много чего, но обмен был вопиюще неравнозначным. К тому же не без странностей. В большой бочке и сундуке оказалось полным-полно малоценного в нашей ситуации хлама и совсем немного поистине полезных вещей.
Два тощих отреза цветной ткани, тусклое зеркало в серебряной рамке, подсвечник из полированной бронзы, тяжелый графин из дорогого красного стекла, лакированная коробка с катушками ниток и медными наперстками, шкатулка из черепаховой кости, заполненная неограненными самоцветами, и прочая ерунда, ценность которой была, как правило, спорной.
К сожалению, если брать по массе и объему, эта ерунда занимала процентов восемьдесят.
Настоящие сокровища можно было пересчитать по пальцам.
Узкий кинжал с иззубренным лезвием и неудобной серебряной рукоятью, сплошь утыканной драгоценными камнями. Деревянная фляга, стянутая кожаными ремнями. Несколько обрывков веревки и бухта тонкого прочного каната, почти не обтрепанного. Мешочек с солью. Еще один мешочек, на этот раз с молотым перцем, настолько жгучим, что даже крысы его не трогали. Керамическая кружка, две деревянные миски и деревянная ложка. Медный котелок.
