Сердце добровольца - страница 12

– Ира, нужно уходить! – над правой бровью Андрея зияла широкая рассеченная рана. Кровь заливала глаза.

– Долбаные ватники! – правосеки методично и последовательно расправлялись с активистами.

Ира краем глаза увидела как девушка лет 25, с повязкой жовто-блакитного флага на лице с яростью и остервенением глумилась над бездыханным телом Сергея Витальевича. Снова и снова она наносила удары металлической трубой, пока голова врача не превратилась в бесформенное месиво.

– Ира! – Андрей, схватив ее за руку, бросился бежать в сторону Дома профсоюзов.

Вслед за ними еще около сорока активистов, с побоями, хромая и держась за голову, побежали вперед.

Дом профсоюзов представлял собой здание советской постройки с массивными колоннами, верх которых украшал гипсовый декор. Большие окна выходили на Куликово поле. Активисты поднялись на верхние этажи. Они спрятались в кабинетах, предварительно забаррикадировав входные двери.

– Ира, отойди от окон, – Андрей понемногу успокаивался. Он приложил кусок футболки к ране над глазом.

– Андрей, посмотри!

За окном, глумясь и крича лозунги, собиралась толпа правосеков. Некоторые из них зиговали, вскидывая руку вверх. Молодые девушки, скромно и неброско одетые, заливали горючую жидкость в стеклотару. На их лицах читалась вера в свои действия и безнаказанность. Для пущего эффекта их плечи покрывали национальные флаги Украины.

– Что они хотят сделать? Почему нет полиции? Это же произвол, убийство, Андрей!.. – голос Иры срывался. Она утерла слезы рукавом кофты.

– Какая полиция Ир, им все равно… Будь они нормальными, разве допустили бы они это?

– Фашисты, – сквозь зубы процедила Ира, горько вспоминая слова и предупреждения дедушки.

Звук разбитого стекла в соседней комнате заставил Иру отойти от окна. Затем крик. В нем мало что было человеческого. Крик животного, попавшего в западню. А на улице смех и ор. Запахло гарью. Из-под зиявших щелей медленно и кучно пополз дым. Андрей снял футболку и положил ее под дверь. Снова крики, теперь уже на улице. Ира поняла, что активисты пытаются спастись, выпрыгивая из окон. Ей стало очень страшно. Она инстинктивно прижалась к Андрею. Последний постарался ее успокоить. Они отошли в дальний конец помещения. Звук разбитого окна заставил ее вздрогнуть. Коктейль с горючей смесью разорвался в комнате. Огонь тут же охватил деревянные стены, столы и стулья. Гарь и едкий дым стал заполнять легкие Иры и Андрея. Он разъедал глаза. Нечем было дышать. Мутное очертание окна казалось единственным выходом. Ира взобралась на подоконник и, перевалившись через край окна, повисла на руках. Она кричала и плакала. Но ее крик растворялся в адовом смехе и приступе веселья правосеков, наблюдавших драматическую картину с улицы.

– Андрей! – Ира продолжала висеть на подоконнике.

Из окна валил густой дым и вырывались языки пламени. Андрея не было. Руки постепенно стали уставать. Ира приготовилась. Внезапно раздался выстрел. Ира почувствовала острую боль в животе, словно внутрь заливали кипящее масло. Она закричала, отпуская руки.

– Сеня, ты красавец, – один из правосеков держал на вытянутой руке пистолет Макарова. Словно в тире, он расстреливал живые мишени. Точный выстрел оборвал жизнь юной Иры, активистки. Ей было всего 26 лет.

Что за безумие охватило юные и зрелые умы той Украины, которую мы знали? Символики трезубцев, волчьих крюков, УПА, черно-красные фоны, которые ждали и вымаливали фашистские изваяния. Что это? Честь, право влиться в так называемую тусовку неонацистов? Агрессивная военная риторика, направленная на популяризацию того, что так долго и упорно ценою многомиллионных потерь Советский Союз пытался уничтожить? Да что там говорить… Мой тоненький писк о рациональности всего происходящего тонет в тысячном факельном шествии. Стройные ряды, и стар и млад, сжав древки импровизированных факелов, укрывшись под маской, шагают по площадям и узким улицам украинских городов. В толпе лозунги – Степану Бандере. Антихрист изображен на стягах, словно это святыня. Его фон черно-красный, словно та, далекая память о геноциде евреев, белорусов, просоветских украинцев. Как уже упоминалось ранее, все, что имело русское корни, уничтожалось и попадало под запрет. В один миг все встало с ног на голову. Начиная со школьной скамьи, дети – еще не окрепшие умы, губки, которые так нещадно впитывают все то, что вещает им их учитель – принимают за чистую монету бредни и словесные козни о вреде всего русского. Им твердят о том, что Россия с их триколором, Советский Союз с серпом и молотом – яд, который так беспощадно уничтожит в них украинские и будущие европейские ценности. Для кого-то это быстрый процесс, со смешками и ухмылками, для кого-то болезненный. Им приходится с корнем вырывать все то, что было в них заложено предыдущим поколением. Они становятся пленниками новой системы, и голос протеста, который, может быть, зрел и зреет в их душе, приходится гасить в себе. Почему? Да потому что это реально опасно для жизни. Стать изгоем – это еще полдела. Погибнуть, лишиться своего имущества, положения – вот что было страшным. Бред лавиной поглощал умы украинцев, тотально заставляя их верить в те небылицы, которые вещались по всем информационным каналам. Украина произошла от греков? Ха, скажите еще, что это высшая раса. Ничего не напоминает? Арийство, шаблон блондинистых красавчиков, которые как один, на подбор интеллектуальны, спортивно развиты, без какой-либо внутренней аномалии. Чувствуете, куда клонится жовто-блакитная земля? Лозунги, общая клоунада со словами: «Кто не скачет, тот москаль». Взгляните в их бесноватые лица. Вы не увидите там ничего христианского, доброго. С пеной у рта они доказывают, что колорад должен быть уничтожен. Раз и навсегда. Эх, бедная наша Георгиевская ленточка, наш добрый, мужественный символ великой Победы. Он затоптан ногами. Втоптан в грязь и пыль теми, кто напрочь забыл свои корни и страницы великой истории.