Но самой большой и непростительной потерей стали питательные настойки, что Бенгата сварила для тамиру. По дороге Шеонна отыскала несколько кустов руррса, которым когда-то откармливала нас по дороге в Ксаафанию, и в этот раз мы уплетали горькие стебли за обе щеки, не жалуясь на невыносимый вкус. Но накормить Эспера пережеванным растением оказалось непосильной задачей: зверь больше не глотал пищу и оттого чах с каждым часом.
К полудню третьего дня густая чаща выпустила нас на широкую равнину, за которой стоял город.
– Кажется, это Вэйш, – сообщила Шеонна, на ходу вспоминая карту.
Усталость и изнуряющая боль мгновенно улетучились. Я взвинченно подпрыгнула на месте и радостно бросилась к городу, разводя руками высокую траву.
Вэйш встретил нас оглушительным шумом: визжали играющие дети, звенели далекие наковальни, ржали в стойлах лошади, блеяли выставленные на продажу овцы. Мы брели мимо лотков, доверху нагруженных свежими фруктами, засоленной рыбой и ароматными лакомствами. Желудок сводило от голода, но торговцы искоса бросали осуждающие взгляды и угрожающе хмурились, когда кто-то из нас оказывался слишком близко.
О чем они думали, глядя в нашу сторону? Видели в нас бездомных сирот, явившихся клянчить монеты или воровать еду?
Осуждать за подобные мысли я не могла, ведь именно так мы и выглядели: покрытые грязью, ссадинами и синяками, в порванной одежде и стертой до дыр обуви.
– Хочешь есть? – елейным голоском спросил худощавый торговец, когда я проходила мимо, невольно задержавшись взглядом на его прилавке.
Мужчина обезоруживающе улыбнулся и протянул сочный пирожок, еще исходящий жаром печи и истекающий маслом. Это было ловушкой, на которую попадаются потерянные, ослабшие и наивные дети. Я отчетливо видела хищный блеск в глазах торговца, ощущала, как остро наточен крючок, на который он пытается меня поймать, но грызущий изнутри голод заглушил глас рассудка, и я потянулась к еде. Мужчина резко отдернул руку и покачал головой, цокая языком.
– Я дам тебе таких целую дюжину, но только в обмен на твой плащ, – сообщил он, и крючок, на который я попалась, больно вонзился в грудь. – Это ведь эрчин, верно? Откуда он у такой, как ты?
Я испуганно округлила глаза и попятилась, крепко впившись пальцами в золотые шнурки на шее, будто пронзительный жадный взгляд торговца мог в любой момент стянуть плащ с моих плеч. Неожиданно твердая рука Шейна уперлась между лопаток и подтолкнула меня обратно к прилавку.
– Мы согласны, – ответил друг, радушно улыбнувшись мужчине.
– Шейн! – сокрушенно взвизгнула я, но он проигнорировал все возражения. Его пальцы скомкали ведьмовскую ткань на моей спине, удерживая на месте.
Торговец победоносно оскалился.
– Закрепим сделку?
Шейн протянул ладонь. Мужчина пренебрежительно скривился, взглянув на серую от налипшей пыли кожу и разглядев черную грязь под ногтями, но, подавив отвращение, все же пожал руку. Шейн крепко сжал пальцы, и его губы растянулись в улыбке. Я еще крепче затянула завязки плаща, едва не удушив себя. Что бы Шейн ни задумал, я не позволю отнять у меня дорогую и любимую вещь!
– Благодарю, – тихо произнес Шейн, склонившись к торговцу. – Вы добрый человек, поделившийся едой с уставшими и заблудшими путниками.
Мужчина напрягся, словно натянутая до упора струна, его глаза остекленели. По моей спине пробежали мурашки.
– Я добрый человек, – эхом повторил торговец.
