Зеркало решило с ним немного поиграть и показало лишь самые добрые и приятные воспоминания. А как ещё завлечь человека, что уже бывал здесь? Это только Настя видела свои чужие смерти, а мужчина …Картины далекого чужого прошлого полные всяческих благ – богатства, всемирного обожания, могущества равного Богам, любви нежной и трепетной…Все говорило мужчине – «Ну посмотри, как тут хорошо! Ну же, давай, зайди»
Настя подошла к Виланду. Посмотрела туда, куда он смотрел. Но в том зеркале отражалась лишь Анастасия. Именно та самая, из немагического мира.
Черное каре, заплаканные глаза с потекшей тушью и черным карандашом. Бледные губы, с предварительно стертой красной помадой. (Убрала ее перед тем как отправится спасать Джека, чтобы не нарваться на едкое замечание)
Мейк был прикольным и притягивающим внимание, роковым, но до первых слез. Растянутая светлая футболка, рваные джинсы, легкие кроссы. А чего наряжаться? Да, вышла в чем была дома, и попала… (в ловушку к бывшему, ведь собака вовсе и не болела)
Девушка в зеркале в отчаянии озиралась по сторонам и бежала про промозглому осеннему хвойному лесу. Бежала, не разбирая дороги. Лишь бы спастись…
– Идем домой? – спросил завороженно следящий за только своей живой картинкой, Виланд.
Рядом с зеркалом выросла дверь.
Виланд, на автомате, совершенно не отдавая отчета своим действиям, открыл ее и сделал шаг.
– Нет, не надо… – только хотела сказать Настя.
Но ее невероятной силой потянуло вслед за мужчиной.
Эти двое были связаны. Магически, эмоционально, духовно… Хоть пока и не понимали этого.
Это было недавно, это было давно
Где это я оказалась? Почему все вокруг такое «черно-белое»? Словно в старинной киноленте… О войне (второй мировой)… И почему все такое размытое. Как будто камера или мой взгляд не может поймать фокус. Так же как и я, не могу уловить суть происходящего.
Кто-то что-то обсуждает. Слышу слова, вроде бы они на русском, но их смысл не доходит. Все мимо ушей. Их суть просто проскальзывает мимо меня. Просто звуки, которые обозначают слова…
Но вот слух девушки улавливает знакомые интонации, знакомый бархат в голосе. Она узнала до боли знакомый голос. Виланд! Прислушивается. Точно, он!
– Так точно! Есть – говорит он, соглашаясь с приказом.
И тут же «фокусировка» налаживается. Взгляд цепляется за знакомого мужчину. Он одет в военную форму летчика. Виланд крайне серьезен. Даже бледен. Он направляется к своему самолету.
А Настя словно бестелесный дух всюду следует за ним.
Вот он разговаривает с каким-то смутно знакомым мужчиной.
– Ну что, дружище, прощай… Я полетел, – говорит он как-то обреченно, стараясь при этом выглядеть беззаботно.
– Ты так говоришь, словно действительно прощаешься со мной… навсегда. Ты ж всегда возвращался, куда бы тебя ни занесло, – ответил озабоченно его друг.
– Не бери в голову. Даст Бог, еще встретимся на параде со своими семьями, я с внучатами, ты с внучкой Настей, лет так через пятьдесят-шестьдесят…
– Ну ты и загнул, Владлен, – усмехнулся мужчина, – через 50-60… Ты, главное, вернись. С тебя еще махорка обещанная причитается.
– Точно! Совсем забыл! Вот держи, – Владлен-Виланд достал из кармана кулек и всучил его другу.
– Не а… так дело не пойдет. Вот вернешься, отдашь, – и его боевой товарищ обратно сунул этот кулек в его карман, – иди уже и не надо прощаться со мной, – он похлопал на прощание его по плечу, развернулся, чтобы уйти по своим делам.
