И вот это её «девочка моя». Меня аж передернуло от этого обращения. Так она звала меня лишь тогда, когда терпение от ожидания было на пределе и грозило вот-вот лопнуть. В гневе тетушка была страшна.
Однажды мне пришлось просидеть неделю на хлебе и воде, лишь за то, что я уронила поднос с чаем на кошку маркиза Бонасье. Увы, в моем случае статус племянницы Ириды Фицвальд лишь статус, ничего более.
- Звали, тетушка? – зашла на террасу, осматриваясь: Амаранта с глупым выражением лица мечтательно прижимала раскрытое письмо к груди.
Ну, хоть кому-то оно пришлось по душе.
От моего обращения статная женщина, совсем не выглядящая на свои сорок, поморщилась. На долю секунды появившиеся морщины подпортили её выхоленное всевозможными масками и кремами лицо. Я, честно, даже боюсь прикидывать сколько денег тетушка спускает на походы в лекарские магазины, за новой «дозой» молодости.
Поговаривают, что стоит только перестать пользоваться кремом, как все возвращается на круги своя. Да ещё и хуже может стать! Ужас! Вот именно поэтому всякой косметике я предпочитаю простые умывания холодной водой.
- Тессания, девочка моя, - с нажимом произнесла тетушка, поправив на платье оборочку из рыжего меха, - сколько можно тебе повторять! Не называй меня тетушкой, это портит весь мой имидж! – пришлось кивнуть. – Так вот, раз ты уже здесь, давай, вскрой письмо, будь хорошей девочкой.
Она протянула мне конверт с королевской печатью на сургуче.
Как только мои руки ощутили легкость дорогой пергаментной бумаги, я задержала дыхание. Знания о том, что могу там прочесть, страшили. До дрожи. Взяв себя в руки, надломила сургуч, борясь с желанием немедля сжечь послание. Вот только была маленькая существенная проблема, благодаря полученной от захватчиков магии. Королевские письма, да и прочие, что подвергались колдовским чарам, невозможно было уничтожить ни одним из известных методов. Чего уж там, узнать, о чем написано в письме, если не ты адресат, тоже было нельзя.
Легкий флёр остаточной магии коснулся меня, стоило лишь раскрыть пергамент.
5. 1.2
- Что там, не тяни, Тессания! – взвинченным до предела голосом попросила тетушка.
Откашлявшись, чтобы голос не дрогнул, я зачитала вслух:
«Дорогая леди Тессания Вариэтти Фицвальд!»
- Это понятно, а дальше то, дальше что, - поторопила Ирида, заглядывая через плечо в надежде увидеть хоть что-нибудь, но перед ней был девственно чистый лист.
Вернувшись к тексту, продолжила:
«Сим письмом уведомляем Вас, что Вы, в числе других девятнадцати девушек, были отобраны для проведения Церемонии Перемирия и Единения.
Просим Вас явиться во дворец к семнадцатому числу сего месяца, к шести вечера.
От Вас требуется прибыть в бальном платье и маскарадной маске. Какой именно – сообщать не требуется.
После прочтения письма на вашей правой руке появится знак того, что вы являетесь избранницей Церемонии.
Король Нитании Говард Ливаский»
Снизу, как это водится, стояла размашистая подпись его величества, выведенная золотыми чернилами. Ну, вот, свой смертный приговор зачитала сама. Умница!
Письмо выпало из дрожащих пальцев. До боли закусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Я просто не могла в это поверить! Ведь второе письмо, с завещанием, было уже у меня в руках. Моя свобода почти рядом, а сейчас, словно подхваченная ветром лента, ускользала из рук.
- Что ж, этого следовало ожидать, - задумчиво проговорила Ирида, поджимая губы. – Все же ты тоже наследница рода Фицвальд.
