Кажется, я крепко задела Диану своим молчанием: она не разговаривала со мной до самого вечера, пока мы не спустились на ужин. А после помощник директора выловил меня в коридоре и сказал:
– Тебя ждет директор Фог на разговор. Сказала: срочно!
С колотящимся сердцем я побежала наверх, на административный этаж, в кабинет директора.
Госпожа Фог возглавляла приют столько, сколько я себя помню. Она имела репутацию суровой женщины, скорой на расправу, но именно благодаря ей у нас получалось поддерживать строгую дисциплину. Я слышала о том, что происходит в других приютах, и воспринимала строгость директрисы как неизбежное зло. Хотя и мне пару раз крепко попадало.
– Коралин, – кивнула она, – садись.
Она всегда называла меня «Коралин» на штормхольдский манер. На севере именам всегда добавляли гласные, а вот в Штормхолде это считалось немодным.
– Со мной связались представители магистра Рианы Браунвинг, заместителя директора частной школы в Штормхолде. Они утверждают, что ты получила грант в их школе и завтра отправляешься учиться.
– Да, магистр Браунвинг сегодня говорила со мной. Я дала согласие у них учиться. Меня ведь все равно не приняли в другие школы. Сегодня пришел отказ из Школы Бури. Я подумала, что ничего не теряю и отказываться от гранта глупо.
Я закусила губу и затаила дыхание. Кажется, какая-то часть меня хотела, чтобы госпожа Фог принялась меня отговаривать. Хотела по двум причинам: я все же сомневалась в принятом решении, а еще… еще мне было бы приятно покидать место, где обо мне заботились. Пусть порой воспитатели были строги, пусть порой жизнь здесь казалась невыносимой, мне хотелось думать, что у них болело сердце за нас. За каждого из фригхеймских сирот.
– Как знаешь, – равнодушно отозвалась директор. – Вот, тебе нужно заполнить документы на подданство Штормхолда. Если ты хочешь там учиться, нужно отправить прошение его величеству. Вряд ли ты еще вернешься во Фригхейм.
Я послушно взяла листы, что протягивала госпожа Фог, и потянулась за пером. Отказ от подданства не вызывал никаких сожалений, только легкие угрызения совести: королева Брина оплатила мое обучение, а я добровольно присягаю на верность другому королю.
Когда с бумагами было почти покончено, я набралась смелости задать вопрос, который мучил меня все эти годы.
– Госпожа Фог, могу я кое о чем спросить? Я действительно вряд ли вернусь во Фригхейм, и мне хотелось бы знать… хоть что-нибудь о родителях. Знаю, вы не раскрываете такую информацию, но я не прошу имен или адресов, только то, живы ли они и почему меня оставили.
Директор с тяжелым вздохом отложила бумаги. Она смерила меня долгим и задумчивым взглядом; пауза затянулась так надолго, что я было подумала – не ответит.
– Ты права, Коралин. Обычно мы не даем информацию о родных. Ни одного воспитанника в приют не приводит счастливая история. За каждым из вас скрывается много трагедий. Дети оказываются в приюте по разным причинам: их бросают родители, они умирают, пропадают, теряют права на своих детей. Обычно мы знаем, какая история скрывается за появлением ребенка у нас, пусть даже в общих чертах. Но не в твоем случае, прости.
Я резко выпрямилась в кресле.
– Что это значит?
– Тебя нашли на улице. Совсем маленькой, почти новорожденной девочкой. Одна из воспитательниц когда-то служила в магическом патруле на границе. В один из рейдов после снежной бури, когда они искали пострадавших и попавших под лавины, она услышала твой плач и нашла тебя в небольшой пещере, скрытой от снега отвесной скалой. Вероятно, твоя мать пыталась спастись в ней от бури, родила тебя, а затем отправилась за помощью. Или просто ушла, думая, что ты не выживешь в любом случае. Так ты очутилась здесь. Вот и вся история, Коралин. Больше ничем не могу тебе помочь.
