Пока он собирается, мы разговариваем мало. Такая у него привычка. Даже когда дядя уезжает на день в Таунджи, столицу нашего штата, перед отъездом туда он тоже затихает. Он всегда говорит, что душа путешествует не быстрее пешехода. Она движется гораздо медленнее поезда или автобуса. Мне думается, дяде нравится давать душе фору во времени. Возможно, чтобы к месту назначения прибыть цельным человеком.
Я сбегал во двор, набрал воды из бочки и поставил чайник, чтобы вымыть дяде голову. В мыслях хаотично кружилось все, что я хотел ему сказать и о чем спросить перед отъездом. Но мой рот был как замурованный. Так я ничего и не сказал.
Перед самым выходом из дому, когда мы уже были готовы отправиться на станцию, мимо пронесся военный джип, резко затормозил и стал сдавать назад, пока не оказался вровень с нами. На пассажирском сиденье сидел офицер. Он уже несколько месяцев подряд ездит к нам. Когда я впервые увидел его у нас во дворе, мне захотелось заползти под дом и спрятаться в свином загоне. Он крепче и крупнее всех знакомых мне мужчин, а взгляд у него зловещий. На его форме полно разноцветных значков, а на погонах – по три звезды и два листа. Он не просто военный, а полковник или что-то в этом роде. Так говорил мне У Ба.
– Где твой дядя? – прорычал он.
Я попятился и молча указал на дом. Военный поднялся по ступенькам, оставив странный запах.
Каждый раз, когда он приезжал, У Ба неизменно отсылал меня во двор, уверяя, что меня там ждет работа.
На дядю это было не похоже.
Снедаемый любопытством, я подполз к дому, где смог подслушивать их разговор через щели в половицах. Оказалось, дяде принадлежало несколько полевых наделов в окрестностях Кало. Точнее, не ему, а его давным-давно умершей жене. Военный хотел купить эту землю, причем немедленно.
Когда он уехал, соседи рассказали дяде, что наделы входят в зону, отведенную под новое строительство. Там должны появиться виллы, торговые центры, гольф-клуб и больница с вертолетной площадкой. У Ба много лет сдавал землю крестьянам из соседней деревни. Те выращивали рис и небольшую часть урожая отдавали дяде. Его такое положение вещей устраивало, и он ничего не хотел менять. Дядю не волновало, что земля растет в цене и может вырасти еще. Эти слова он каждый раз повторял полковнику (или что-то в этом роде), когда тот приезжал торговаться. Иногда дяде требовалось больше слов, а иногда он обходился меньшим их количеством.
Однако полковник не слушал, не понимал или понимал, но не принимал дядины слова всерьез. Каждый раз он предлагал все больше денег.
– Люди слышат только то, что хотят услышать, – простонал дядя после их прошлого разговора.
Сейчас военный высунулся из окошка и хмуро посмотрел на дядю:
– Куда-то собрались?
– Да, – не сбавляя шага, ответил дядя.
Джип медленно покатился за нами. Такое невежливое поведение было совсем не присуще дяде.
– Может, вас подвезти?
– Вы чрезвычайно добры. Благодарю за предложение. Племянник проводит меня на станцию. К счастью, тут недалеко.
Мы шли рядом с джипом, глядя исключительно вперед.
– Так вы обдумали мое предложение? – спросил военный.
– Ваше предложение очень щедрое, – ответил дядя. – Настолько щедрое, что я не могу его принять.
– Предоставьте это моим заботам.
У Ба шагал настолько быстро, что я едва за ним поспевал. Я был вынужден даже бежать, чтобы не отставать.
И вдруг дядя остановился как вкопанный. Водителю джипа пришлось резко затормозить.
