Там, сидя за столом, в шумном, пропахшем дешевым элем, зале старик протянул мне вещевой мешок.
Даже не сразу поняла, зачем он это делает.
‒ Что это? ‒ наивно спросила Мадхеша. ‒ Неужели ты собрал все мои пожитки?
‒ Так и есть, ‒ серьезно ответил наставник.
Тут я и вовсе пала духом. Предчувствию Мадхеша не то, что надо доверять, а следовать его подсказкам просто неукоснительно, если хочешь сохранить себе жизнь. А мои пожитки, собранные в один куль, были красноречивее любых намёков.
‒ Но… бабушка и дом… разве я не могу вернуться.
‒ Джай, ‒ старик смотрел на меня очень серьезно, в карих глазах с золотистыми искорками, блестела глубокая печаль. ‒ Я научил тебя всему, что знал и умел сам, Гринт тоже вложила в тебя душу, насколько смогла. Пришло время тебе идти своим путем.
‒ Разве мы не можем пойти вместе? Или я и для тебя бесполезная обуза?! ‒ я посмотрела на него исподлобья. Рубленный его силуэт и темный зал таверны, освещенный лишь тусклым светом маленьких окошек, расплылись в завесе навернувшихся на глаза слёз.
‒ Не говори ерунды!
Он поставил собственную суму на стол и, выудив оттуда перевязь с метательными ножами, быстрыми движениями пристегнул их к нагрудному ремню под плащом. Впервые за долгое, время, которое я знала своего наставника, невозмутимый и сдержанный Мадхешь боялся.
‒ Ты была нашим даром! ‒ снова произнес наставник, откупорив принесённую бутыль. ‒ И мы сделали все возможное, чтобы сохранить твою жизнь, обучили всему тому, что знали.
‒ Мадхеш, скажи честно, ‒ заговорила я дрожащим голосом, грозный взгляд, направленный в сторону старого наставника, вряд ли придавал моим словам веса. ‒ Нам угрожает опасность?
‒ Хозяин этой забегаловки мой давний должник, ‒ пахучий хмельной напиток полился в оловянные кружки. ‒ Скажешь ему, что ты от Мадхеша-хашмирца, он укроет тебя у себя на несколько дней.
‒ С чего ты решил, что трактирщик отдаст свой долг? ‒ не унималась я в надежде, что наставник передумает.
‒ Этот отдаст, ‒ усмехнулся старик. ‒ Ибо боится до дрожи в коленях твоего покорного слуги, а ещё, как любой другой торгаш, он прекрасно понимает, что его самая большая добродетель ‒ это связи.
‒ Я поверить не могу, что ты меня бросаешь!
‒ Не бросаю, девочка, ‒ Мадхеш горько смотрел на меня. ‒ Спасаю. Как только могу.
‒ Но почему? ‒ мое нытье даже мне стало поперек горла, но остаться одной было куда страшнее. ‒ А если они меня найдут, кто прикроет мне спину? Или ты думаешь, твой трактирщик предпочтёт сталь в живот золоту в кошельке?
‒ Если найдут, ‒ взор наставника сделался острым, словно бритва. ‒ Ты помнишь, чему я тебя учил? Не подведи, Джай, и помни: ты обязана попасть в столицу и найти там Ламара.
Он залпом осушил свою кружку и тихо поставил её на столешницу.
‒ Что? ‒ это имя я слышала впервые.
‒ Перед смертью ни напиться, ни надышаться…Ты все запомнила, думаю. А теперь, когда я встану и уйду, не вздумай проводить меня. И не смей смотреть мне вслед, чтобы не испортить дорогу до дома.
Больше я из себя ничего не выдавила, хоть и прекрасно представляла, что это может быть наша последняя встреча. Он оставил несколько монет, встал и ушел. А я осталась сидеть, словно приросла к натёртой завсегдатаями до блеска скамье.
И это все? Вот так закончилась моя «свободная» жизнь? Какие жертвы ещё понадобятся, чтобы я свободно ступила на выбранную мной самой дорогу? И, в конце концов, кто такой этот Ламар?
