Внутри все оборвалось. Как же так? Сам себе задавал он вопрос. Ну как же так вышло?
Проглядел? Упустил? Был слишком слеп от нахлынувших чувств.
‒ Н-нет! ‒ снова замотал головой подельник Скорпа. ‒ Н-но челюсть ему сломала!
‒ Зачем ты мне это всё знать? ‒ почти шепотом, угрожающе прошипел воин, понимая, что именно ему сейчас скажет этот гад. От того и немело все внутри, в ушах шумело и в голове стучало так, что того и гляди, все лопнет и польется кровь из ноздрей, ушей из самого сердца Дитара.
‒ Ты ш с-сам просил говор-рить о том, если встьетим того, кто ор-рудует… стьанным ор-ружием ‒ нитями. Дык фот, она нас сфязала этими самыми никами так, что не дер-рнесся!
‒ А выбрались вы как? Раз ты здесь стоишь?
‒ Так и выбьялись! Они сами по себе расстаяли и опфали… фот они были, а потом их не стало… софсем!
‒ Пошел вон! ‒ стражник оттолкнул от себя информатора, от чего тот чуть не упал.
‒ А-а… деньги… ‒ эту фразу подлец произнес вполне членораздельно.
Ингмар ‒ добрый друг ‒ сориентировался быстрее, швырнув оборванцу горсть серебряников.
‒ Забирай и не смей трепаться о том, что видел, понял? ‒ предупредил он подельника Скорпа. ‒ И друзьям своим скажи, чтобы держали рты на замке!
‒ П-понял! Ф-фсе понял, ваше блохоёдие… молсять бутем… как есть, будтем.
‒ Вали уже!
Информатор с деньгами был таков, а Ингмар повернулся к Дитару, который сам на себя не был похож.
‒ Ты что, дружище?! ‒ таким командира он видел впервые.
‒ Я… ‒ протянул, словно пьяный, Дитар. ‒ Не могу поверить в то, что это она… нет! Только не она, слышишь, Инг, только не она…
‒ Ну, не раскисай, приди в себя, может и не она, ‒ хотя Ингмар не совсем понимал, о чем, вообще, речь. Стало ясно одно ‒ у его лучшего товарища, которого он уважал, было разбито сердце.
‒ Эх, Игмар! ‒ с горечью проговорил стражник и, махнув рукой, уткнулся горячим лбом в могучее плечо друга. ‒ Каким же я был идиотом!
Гинго не сказал ни слова. Он молча смотрел на меня, но даже прочесть по взгляду было сложно, что там у него на уме. Жалко было лишь Гвен, которая, заломив руки, все время ходила за мной и обеспокоенно пыталась заглянуть мне в глаза.
Наверное, с уродом Скорпом и его бандой я все же погорячилась, но дело закончилось слабой кровью ‒ всего-то пара-тройка сломанных носов и выбитых зубов. Все выживут. Возможно, сунутся к балагану мстить, но тут пусть попробуют только! Больше терпеть их наглость нет ни смысла, ни желания.
Надо было сразу поставить подонков на место. Как только, приехали в столицу.
Но, когда кровавый туман выветрился из головы, поняла ‒ погорячилась. Можно было просто вывернуться из грязных лап держателя площади и сбежать, но где гарантия, что они бы не пришли за своим потом, в самое неподходящее время.
Гадкое настроение продолжало ухудшаться с каждой минутой. Как бы там ни было, чувствовала я себя полной дурой. А еще было жалко нервировать Гвен ‒ она очень переживала за представление во дворце, да и ни в чем была не виновата.
В умывальнях, которые нам так любезно предоставила матушка Клодье за определенную плату, конечно же, стало ничуть не легче. Прямо на выходе мне перегородила дорогу Шаваро.
‒ Не езди сегодня в имперский палац! ‒ проговорила она строго, как никогда, прежде.
‒ Почему? ‒ я опешила от неожиданности и от колючего взгляда черных глаз цыганки. Такой я ее еще не видела.
‒ Нет в том дворце добра! ‒ в голосе женщины сквозило отчаяние. ‒ Загубит тебя твой стражник, не принесет тебе счастья его дурная любовь.
