— Спасибо, — поблагодарила я, принимаясь раздеваться, когда же осталась в одном исподнем с платьем в руках, спросила: — А где я могу постирать одежду?
— Нигде, — буркнула Шуша. — Оставляй здесь, я принесу тебе другую.
— Но платье…
— Его сожгут.
Произнесла она это безапелляционно.
Я могла бы сопротивляться, но только по одному тону Шуши стало ясно — отберут и сожгут. Мое алое танцевальное платье, красиво звенящее при каждом шаге, будто рождающее мелодию, — его безжалостно уничтожат.
И я принялась сдирать с ткани самые дорогие сердцу нашивки, впервые понимая слова Агве о милых сердцу монетках с особым трепетом. Потому что с каждой было связано особое воспоминание.
Но успела оторвать только две: ту, что подарила мне духовная мать, когда я впервые очнулась на ее руках, — золотистый кругляш с чеканным профилем пра-пра-пра-прадеда нынешнего короля, и ту, которую заработала первым танцем.
— Не смей портить! — завопила Шуша и выдернула у меня из рук платье. — Иди в воду, кочевница. Не заставляй принца ждать.
Женщина толкнула меня с борта купальни, я же, хватаясь руками за воздух, не сумела удержаться и рухнула в ледяную воду.
Тело тут же обожгло морозом, а из легких выбило воздух. Я ухнула на самое дно, которое оказалось ниже, чем я думала, испугалась, забарахталась. В ладони по-прежнему сжимала монеты, но выпустила их в отчаянной попытке выплыть.
Казалось, уже все, но ноги нашарили каменное дно, и я оттолкнулась, в пару гребков достигла воздуха и с хрипом вдохнула.
Догребла до бортика и бессильно повисла на нем. Ледяная вода уже не казалась такой холодной, но это была лишь иллюзия, я понимала — нужно выбираться. Иначе замерзну.
Шуши уже не было, так же как моего платья. С новой одеждой она тоже не торопилась…
Это казалось идеальной возможностью побега, если бы я не была почти голой — в мокрой нижней рубахе, облепляющей тело. В таком виде я точно никуда отсюда не денусь.
Да и ребра побаливали после ударов.
Задрав мокрую ткань повыше, я принялась себя осматривать.
Шрам под грудью саднил, и я по привычке прислушалась к сердцу — как всегда, ровное биение, без сбоев. Иногда мне казалось, что мы живем с ним совершенно отдельной жизнью. Я переживала, боялась, радовалась, а оно просто качало кровь в организме.
И в то же время я знала, что все дело в магии Агве и ее предков.
Когда она нашла меня умирающей на ночной дороге — девчонку с раной в груди, — то молилась за меня несколько недель, ухаживала, не отходила ни на шаг, лишь бы вытащить с того света. И сделала это.
Я очнулась, но о том, что было до раны, не помнила. Не знала, кто мои настоящие родители, где я росла, кто на меня напал. Ничего. Чистый лист. Разве что имя всплыло в памяти — Эмма.
И вот сгинула Агве… Я могла только молиться за нее, но ее завет уже стучал в моей голове набатом: «Сейчас я твой покровитель, и только моя любовь тебя держит на этом свете. И когда я умру, ты должна найти замену. Чем быстрее, тем лучше…»
Посему выходило, что времени у меня оставалось немного.
Внезапный звук шагов заставил вздрогнуть.
Я торопливо опустила рубашку вниз и крикнула:
— Эй, кто здесь? Шуша?
Вместо ответа дверь купальни отворилась, впуская незнакомого мне мужчину. Он был высок, молод и хорошо сложен. Не похож на тех грубых стражников, что меня вели, но тоже в форме и с ножнами на перевязи.
Безошибочно найдя меня взглядом, он заговорил, и голос его раздался эхом по сводам:
