Устыдившись собственных дурных мыслей, я посмотрела туда и снова застыла от восторга. Солнце вызолотило снега на вершинах, а расстояние размыло очертания хребтов, превратив их в чарующее видение.
— Но если эти горы пребудут вечно, то девичья краса угасает слишком быстро, так что я предпочту любоваться ей, когда выдается возможность. — Он снова улыбнулся. — Спасибо, что развеяла мою скуку, сестра Эвелина.
— Скуку? — не поверила я. — Как можно скучать, когда кругом… вот это?
— Любой прекрасный вид приедается. — Он снова оперся о перила, в этот раз рядом со мной, а не вокруг меня. И снова вроде бы не касался, но был слишком близко. — Предполагается, что братья должны поочередно нести стражу на башне, но от кого тут сторожить, скажи на милость? Разве что увидеть пожар раньше остальных и послать служку к бодрствующим.
Бодрствующие были людьми короля. Они тушили пожары, а по ночам еще следили за порядком.
— Наверное, в этом есть какая-то польза, — продолжал брат Михаэль. — Все же мы должны служить людям и все такое…
Показалось мне, или в его голосе промелькнула насмешка? Наверное, показалось. Сегодня я вообще на удивление тугодумна. Неужели одна-единственная встреча со злом настолько выбила меня из колеи?
— Потому что храму от этих бдений никакой пользы. Пожар ему не угрожает, нападение тоже, а демонов, — он усмехнулся, точно сам не верил, что демоны способны напасть на храм верховного бога, — трудно не заметить.
При упоминании демонов красота города словно померкла.
— Ты уже слышал?
— О разрыве над Эзенфелсом? Да, конечно. Один из братьев не поленился забраться сюда, чтобы поделиться новостями. — Он снова развернулся ко мне, взяв за плечо. — Но не бойся. Ни этому храму, ни этому городу, ни вам, сестрам, ничего не угрожает. Нас много, и мы сумеем защитить вас от демонов.
Я высвободила руку.
— Я не боюсь. Мне жаль погибших.
— Сегодня будет всенощное бдение в молитвах за их души. Я там буду. Приходи и ты.
— Приду, — пообещала я прежде, чем вспомнила, что мне следовало бы обдумать завтрашний разговор. Впрочем, если уж в любом случае провести ночь в молитве, так лучше со всеми.
— Я буду рад снова тебя увидеть. А теперь беги, пока нас не застали здесь вдвоем.
— Но мы ничего плохого не делаем, — не поняла я.
Он улыбнулся так, что я почувствовала себя дурочкой.
— Те, кто то и дело сталкиваются со злом, начинают видеть его даже в самой невинной ситуации. Обжегшись на молоке, дуют на воду, сама понимаешь. До встречи вечером.
Вниз я слетела вприпрыжку — матушка Епифания часто ругала меня за неподобающую резвость: светлой сестре должно вести себя со спокойным достоинством. Не зря ругала: у подножия лестницы я едва не столкнулась с Первым братом.
Он вовсе не выглядел человеком, при одном имени которого трепетало полмира. Когда он приветствовал меня после приезда в храм, то вел себя мягко, точно дедушка, которого я не помнила. Да и остальные братья-инквизиторы не походили на суровых стражей, живое воплощение карающей длани бога. Парни, немногим старше меня, веселые и разговорчивые, взрослые мужчины, мужчины в возрасте, которых язык бы не повернулся назвать стариками точно так же, как я никогда не назвала бы старухой матушку Епифанию.
— Сестра Эвелина, рад видеть. — Первый брат протянул мне руку. Склонившись, я коснулась губами камня в перстне. Вторая длань легла мне на макушку, благословляя. — Обживаешься у нас?
