Сабыр рассердился вконец. Но выдержка не подвела и в этот раз. А как хочется размазать эти губы по зубам, как хочется врезать по челюсти, так, чтобы Рахат прикусил, наконец, свой ехидный язык! Сдерживаясь изо всех сил, Сабыр произнес с нажимом:
– Не трогай Абая, сосед! Я живу хорошо и мне незачем зря чесать языком. Пока есть силы, буду жить здесь и заниматься хозяйством, а одряхлею – Абай меня не оставит, я ему верю. И давай, не будем больше об этом.
Рахат все же струхнул, ибо Сабыр не был волен над своим взглядом, который пробирал до костей. Сосед инстинктивно отступил, отодвинулся от ограды. Он скривил губы в неприятной улыбке, которая особенно досаждала, и примирительно залопотал:
– Да я что! Живите, как хотите, Саке. Я просто переживаю за вас, ведь мы не чужие, соседи, так сказать…
Но Сабыр уже не слушает – он прошел в загон и, быстро сев под одну из коров, принялся за дойку. Струи истомившегося за ночь молока задзинькали о стенки подойника, успокаивая взведенные нервы, и вот уже реальность отступила куда-то, а перед глазами развернулась картина из далекого прошлого – Сабыр учит молодую жену Майру, которая, боязливо отстраняясь от коровы, еле достает вытянутыми руками до сосков. Лицо ее напряжено, по нему блуждает слабая улыбка; глаза ее, то скашиваются к сидящему рядом Сабыру, то смотрят пугливо на корову. Та повернула к ней свою морду, словно недоумевая или упрекая: «Какая ты женщина, если корову подоить нормально не можешь?» А Сабыр, напротив, улыбается одобряюще и помогает советами:
– Ты не бойся, корова это чувствует и беспокоится. Да мочи пальцы в молоке, чтобы лучше скользили по соску. Дои проворней, будешь возиться – не будет молока.
Майра хнычет капризно, тыльной стороной кисти поправляя модную челку, прилипшую ко лбу в мелкой испарине:
– Сабыр, я больше не могу – руки свело!
Сабыр отстраняет ее, легко приподняв за плечи, и садиться сам. Он говорит:
– Это бывает вначале, пока натренируешься…
И сильно и уверенно тянет за соски. Корова успокоено отворачивается и возобновляет жвачку. Майра стоит рядом и разминает пальцы. Сабыр продолжает назидательно:
– Стыдно в твои годы не уметь доить, у нас маленькие девочки доят по три коровы за раз. Соседи смеются над тем, что ты такая неумеха.
Майра обиженно надулась.
– Где я могла научиться доить? А тебе нужно было взять в жены девушку из аула, чтобы не краснеть за меня.
Сабыр поворачивает к ней смеющееся лицо и весело замечает:
– Ничего! И городским не мешает знать, откуда берется молоко, как оно нам достается…
Корова забеспокоилась и, преступив, отстранилась от Сабыра. Очнувшись от воспоминаний, он замечает, что ведро уже наполнилось, и молоко пениться и шипит, грозя перелиться через края. Сабыр тщательно вытер вымя и понес молоко в дом. Сосед стоит на том же месте, с удовольствием делая затяжку за затяжкой. Табачный дым вторгся неприятно в аромат парного молока, в теплые привычные запахи навоза и скота, и Сабыр недовольно сморщил нос. Он встретился с презрительно – ехидным взглядом соседа и, нахмурившись, ускорил шаг, давая понять, что продолжения разговора не будет. На ум пришли недавние слова Рахата: «Вы из-за него не женились в свое время, а он бросил…» Сабыр поставил ведро возле сепаратора, взял другое и пошел обратно.
И снова под мерные звуки дойки нахлынули воспоминания.
