Гвоздодер подошел на все сто, Холмский увеличил зазор и вытащил распечатанную на принтере фотокарточку актера Тома Харди. Небольшого формата, примерно три на четыре сантиметра, как раз, чтобы вставить в удостоверение сотрудника полиции. Актер он известный, топовый, но ладно бы открытка, а этот снимок распечатали на обыкновенном фотопринтере.
Сысоева видела эту фотографию впервые.
– А вы не знаете, откуда взялся этот снимок? – обращаясь к подруге Сысоевой, спросила Парфентьева.
– Понятия не имею… Но Семен любил кино, и Том Харди ему нравился… Кажется… Да, что-то говорил…
Фотографию мог потерять сам Сысоев или кто-то из его домашних, но Парфентьева уже мысленно внесла снимок в список вещественных доказательств. Фото глянцевое, отпечатки пальцев вполне могли остаться на бумаге, и она повезла снимок дежурному криминалисту.
Парфентьева пропустила всего пятьдесят граммов, даже не захмелела, да и Холмский чувствовал в себе силы управлять машиной. Но за руль все же села Парфентьева. За руль своей «Мазды». Ездила она быстро, погоны офицера следственного комитета надежный оберег от проверок на дороге, тем более с таким-то мизерным промилле в крови.
Парфентьева оставила машину на парковке перед зданием городского УВД, вышла, ничего не сказала. Холмский мог спокойно уйти, вызвать такси и уехать, но он оставался на месте. Интересно было знать, чьи все-таки пальчики на фотографии. К тому же имелась и другая причина остаться. Рита, правда, не хотела с ним соглашаться.
«Как я могу уйти? – оправдывался Холмский. – Как я могу оставить машину открытой? А вдруг воры?»
«Воры?» – удивленно повела бровью Рита.
Он полулежал в кресле, а она сидела за рулем автомобиля, белый халат на ней и почему-то темно-синяя форменная пилотка. Как у Парфентьевой.
«Здесь же полиция! Какие воры?.. Нет, если она тебе нравится, я не против. Ты мужчина, тебе нужны женщины…»
Рита улыбнулась, но обиду скрыть не могла.
– Да не нужны мне женщины!
– Что? – голосом Парфентьевой спросила Рита.
Холмский открыл глаза и понял, что разговаривает с живой женщиной. Парфентьева сидела за рулем, собираясь ехать, и удивленно смотрела на него. Пилотка на голове. Она так живо напоминала сейчас Риту… А ведь есть в них что-то общее. Русые волосы, овал лица, одинаковый разрез глаз…
– Я что, во сне разговариваю?
– Не знаю, не спала с вами. И не собираюсь!
– Пальчики сняли?
– Нет ничего.
– Это и подозрительно. Сысоев непременно оставил бы отпечатки пальцев.
– Подозрительно. Если учитывать, что на фотографии обнаружились следы силикона.
– Жидкие перчатки?
– Причем следы совсем свежие.
– Значит, я был прав.
– А что нам это дает? – невесело улыбнулась Парфентьева. – Искать преступника среди фанатов Тома Харди? Перспектива, прямо скажем, сомнительная.
– Меня смущает размер фотографии. Как будто с удостоверения сотрудника ее сняли.
– Тыльная сторона фотографии чистая, только следы силикона. Следов клея не обнаружено.
– Значит, готовили под удостоверение сотрудника.
– Скорее, под удостоверение любителя пива, – усмехнулась Парфентьева.
– На самом деле ничего смешного. Может, преступник у нас весельчак, шутку юмора кому-то хотел устроить. Или даже себе. Здравствуйте, мы из полиции! Или из Думы, от партии любителей пива! Представляете, показывает удостоверение, а там Том Харди на фотографии. Вот теперь должно быть смешно.
– Скорее, нелепо.
– Зачем же тогда фотография?
