Рахтаны. Мне было одиннадцать, когда я впервые повторил за ним эти слова. Даже меньше, чем сейчас Эбену. К тому времени я уже год как был под его защитой. Это он следил за тем, чтобы мне давали двойную порцию еды. Благодаря этому мои ввалившиеся глаза стали выглядеть обычными, впалые щеки округлились, а на торчащие ребра наросло мясо. Я произнес эти слова с той же гордостью, которую слышал в его голосе и сейчас. Мы – рахтаны, верные братья, неустрашимые и стойкие. С этой минуты Комизар стал растить будущего Убийцу. И я с восторгом и благодарностью принял оказанную мне честь.
Я, наверное, был предан ему больше, чем кто бы то ни было. Ведь он тогда со многими расправился, чтобы спасти мои тощие кости. Я был обязан ему всем. Тогда Убийцей еще был он сам. Трое Убийц сменились за эти годы, никто из них не прожил дольше нескольких лет. Пятнадцатилетний, я стал самым юным из претендентов на это место. Это было четыре года назад.
Сколько крови на твоих руках, Каден? Скольких ты убил? Я не мог ответить на вопрос Лии, потому что не знал наверняка. Я знал только булькающие хрипы перерезанных глоток. Судорожные вздохи, не приносящие избавления. Руки, слишком медленные, чтобы отразить направленное в их сторону оружие. Я знал изумленные глаза, которые, закрываясь, забирали с собой частицу меня. Все они слились в размытую маску. Но я знал – это предатели, изменники, скрывавшиеся в попытке избегнуть правосудия, или военные на заставах, чьи набеги стремительны и жестоки. Они расправлялись с семьями, которые, как семья Эбена, пытались обосноваться на пустых землях Кам-Ланто. Но Убийца мог лишь вселить ужас в противника и, возможно, уменьшить число нападений. Чтобы остановить их окончательно, нужна была регулярная армия.
В нескольких ярдах от ворот Комизар остановился.
– Мы не можем позволить себе поддаться слабости, и об этом я хочу поговорить, – начал он. – Три солдата бежали. Мы обнаружили дезертиров в стане кочевников. Те, кто укрывал их, получили свое, а солдат вернули сюда.
– Кочевники? Которые?
– В лесах к северу от Рей Ло.
Я тихонько перевел дух. Гибель каких-то кочевников не должна была бы меня волновать, но я питал особые чувства к Дихаре и ее клану. Я знал, Дихара слишком умна, чтобы укрывать дезертиров. Как и большая часть кочевых племен. Вести о лютых расправах разносились от стана к стану стремительно, как ветер.
Комизар сообщил мне, что беглецов казнят после третьего колокола перед строем их однополчан, и я должен буду зачитать обвинение.
Хотя за казни и наказания отвечал чивдар, последний допрос всегда проводили Комизар или Распорядитель. Они всегда обращались к присутствующим войскам, чтобы те засвидетельствовали оправдательный или обвинительный приговор, они же всегда давали последнюю команду – положить головы на плахи. За ними всегда была финальная отмашка палачам. Заключительные этапы свершаемого правосудия.
– Но помни, не спеши убивать их слишком быстро. Если мы хотим отучить других от тяги к подобным выходкам, нельзя торопиться. Проследи, чтобы они помучились. Ты позаботишься об этом, верно, брат?
Я посмотрел на него. Кивнул. Я всегда был готов исполнить свой долг.
Комизар дружески обнял меня и пошел прочь, но через несколько шагов вдруг остановился и оглянулся.
– Да, и не забывай кормить эмиссара. Боюсь, Ульрикс про него рано или поздно забудет, а я не хочу, вернувшись, обнаружить труп. Я еще не разобрался с нашим королевским посланником. Пока нет.
