Сердце Рима - страница 25

Внезапно погас свет, и Энни от неожиданности остановилась. Включив мобильный телефон, она осветила стену и дошла до щитка с выключателями, но они оказались бесполезны. Коридор наполнился истошным писком, от которого Энни даже подпрыгнула. Несколько дней назад ее коллега Стэн проводил эксперименты с мышами, пытаясь доказать, что возникновение фобий не всегда связано с пережитым стрессом. Его теория строилась на том, что часть мышей находились в одном аквариуме, и когда выключалось освещение, на дно подавалось небольшое напряжение. Мыши получали удары тока, и постепенно вырабатывался условный рефлекс: они начинали истошно пищать при выключенном свете. Затем к ним помещали вторую группу мышей, которые не связывали темноту с болью. Но спустя время обе группы мышей начинали испуганно верещать при наступлении темноты. Стэн был убежден, что дело не в инстинкте, а в заразности фобий, будто вирусом, но на психологическом уровне. Как раз сегодня днем на ланче он загадочно улыбнулся и заговорщицки сообщил, что вот-вот впишет свое имя в будущее науки. Теперь же его подопытные оглушительно пищали из-за двери, нервируя и без того напряженную Энн. В лаборатории никто не выключает свет. За все время было пару отключений и только из-за серьезных поломок в сети.

– Доктор Вайзер! – позвала Энн, направляясь к кабинету. Наставник мог и вовсе не заметить отсутствия электрики. Он часто работает при выключенном свете, пользуясь только подсветкой мониторов. Это его расслабляет. Вот и сейчас из-под двери виднелась мерцающая голубоватая полоска.

Энн дернула за ручку и вошла.

– Доктор Вайзер! – позвала она, озираясь.

Прозрачная доска, за которой располагался тускло-светящийся монитор, походила на какую-то потустороннюю материю, исписанную рунами. Часть из сегодняшних записей была стерта, словно доктор неосторожно махнул рукой.

Пронзительный сигнал факса заставил Энни подскочить на месте. Чудовищный аппарат автоматически перешел в режим печати и, давясь рулоном, стал выдавать чужое послание. Девушка подошла ближе, с некоторым удивлением глядя на выходящую таблицу. В левом столбце даты, в правом – какие-то непонятные числа. Она почувствовала движение воздуха и, обернувшись, увидела приближающегося человека. Еще не рассмотрев его толком, Энни испытала ужас и машинально попятилась: перед ней стоял вовсе не доктор Вайзер. Незнакомец куда крепче его и выше, о возрасте трудно судить: на нем был капюшон, а высокий ворот кофты закрывал лицо до самых глаз.

– Кто вы? Как сюда попали? – дрогнувшим голосом спросила она, отступая еще на шаг назад.

Стремительному продвижению чужака мешали плотно стоящие узкие стеклянные столы с колбами. Этот кабинет не зря называли «лабиринт Вайзера».

– Я вызову охрану! – предупредила Энни, понимая, что едва ли это испугает незнакомца. Но ей нужно было протиснуться вперед, к доске, за которой находился стол Вайзера, где на телефонном аппарате располагалась тревожная кнопка. Иногда наркоманы атаковали лабораторию в надежде добыть запрещенные препараты.

Наткнувшись на очередной стол, мужчина легко перепрыгнул через него. Энни вскрикнула и, делая шаг, поставила ногу на что-то округлое. Девушка потеряла равновесие и полетела на пол, выронив пакет с пирожками. Край ее халата увлек за собой стопку с записями по вакцине, что лежала на краю стола. Опрокинутая доска чудом не грохнулась на нее сверху, упершись в стол. Сквозь толстое стекло, испачканное маркером, Энни видела освещенного мониторами незнакомца, который угрожающе возвышался над ней. Пытаясь подняться, девушка посмотрела под ногу, и тогда только увидела, на чем оступилась. Это была рука. Рука доктора Вайзера, лежащего ничком на полу в луже собственной крови. Энни бы непременно закричала, если бы могла. Ужас, поднявшийся от пяток к самому горлу, стал комом, кровь отлила от конечностей, она ощутила невероятную слабость, даже сонливость.