Мама говорит, что он искал сокровище. Но как принять эту информацию? Конечно, проще всего объяснить это сумасшествием. А что, если нет? Вдруг, камень существует?
Нина потрясла головой, прогоняя из головы зарождающуюся мысль.
Она достала папину книгу и принялась читать руны. Перед ней, как в детской книжке-панораме, развернулся мир Калевы и её жителей.
Я собрал все эти речи,
Эти песни, что держали
И на чреслах Вяйнямёйнен,
И в горниле Ильмаринен,
На секире Каукомъели,
И на стрелах Ёукахайнен,
В дальних северных полянах,
На просторах Калевалы.
Поначалу было сложно привыкнуть к стихотворной форме, приходилось возвращаться к началу стиха, чтобы уловить суть, но уже через двадцать страниц Нина перестала замечать, что читает поэму.
Руна за руной плела книга свой неспешный рассказ о сотворении мира, рождении Вяйнямёйнена, его приключениях и злоключениях, о молодой красавице Айно, о генальном кузнеце Ильмаринене, сотворившим величайшее благо человечества волшебную Сампо, о северной земле Похьёле и похождениях беспечного ловеласа Лемминкяйнена.
Иногда Нина делала перерыв и смотрела в окно на пробегающие мимо подмосковные дачи. Она пыталась понять, как эпические рассказы о калевальских героях связаны с тайной её отца. Как он пытался разыскать путь к «Сердцу севера» внутри мифологического сюжета, далёкого от жизни простых смертных?
Размеренный стук колёс и напевная речь «Калевалы» качали её сознание на волнах и убаюкивали, как очаровывающая и усыпляющая игра Вяйнямёйнена на кантеле. Веки стали тяжёлыми, буквы расплылись, Нина положила голову на рюкзак и провалилась в глубокий сон.
Ей приснился лес, укрытый мягким влажным мхом. Она шла по зелёному ковру босыми ногами, стопы проваливались в мох, а земля уплывала вниз. Потом появился снег; ноги тотчас ощутили режущий холод вместо окутывающего тепла нагретого солнцем мха. Исчезли белоствольные берёзки, стали глубже снежные каньоны. Девушку окружили сухие безжизненные корявые стволы; они встали под косым углом, будто их разом разметала неведомая сила. Деревья размахивали ветками в такт ветру, задевая Нину и мешая ей пройти. Ветер стал сильней. Ветки под его напором набирали силу и секли её по лицу и рукам.
Она миновала склон, спотыкаясь и падая, укрывая руками лицо от прутьев. Показался берег. Гладкая зеркальная поверхность озера отражала небо, безмятежная вода спала. Ветер позади стих. У самой кромки воды Нина окунула руки в озеро, чтобы смыть кровь после схватки с жгучими, как плети, ветками деревьев. Капли крови, которые кружились и исчезали, растворяясь в воде.
Вдруг в глубине показался прямоугольный предмет, с красными узорами и синими разводами, он слегка покачивался из стороны в сторону, показывая то один бочок, то другой. Нина схватила куст на берегу одной рукой, другой потянулась в воду за предметом. Но дотянуться не удавалось. Предмет продолжал колыхаться и дразнить, уплывая всё глубже. Куст больно проскользнул в сжатой ладони, девушка отчаянно застонала, и вода уже почти коснулась её лица, дальше пришлось бы только нырять, и, наконец – удача – поймала!
Нина села на берегу и положила перед собой предмет. Это была книга со знакомой обложкой: по голубым руслам на всех парусах мчались калевальские челноки, ловко обходя на пути скалы и крутые берега. Чуть ниже бледными пятнышками стояли деревеньки, где простая человеческая жизнь кипела вокруг чудесной мельницы Сампо. Мельница вращала жернова и дарила людям неисчерпаемое благо.
