Однажды в лесопарке на собачку набросился бойцовский кабель, вцепился зубами в ошейник и потянул извивающееся рыжее тельце в кусты. Нина изо всех сил пыталась удержать в руках поводок и вырвать из зубастой пасти щенка, но тщетно, сделала только хуже для малыша. Тогда она подобрала с земли увесистый булыжник и пообещала хозяину ротвейлера размозжить собачью башку, если тот немедленно не отпустит питомца. Хозяин, осклабившись, приказал бойцу отпустить игрушку и тут же переключил внимание зверя на уток. А Нина взяла испуганного до смерти Пёсю на ручки и несла до самого дома, обнимая и приговаривая: «Всё хорошо, малыш, мама рядом. Мама всегда будет рядом».
– Да, решили. Миша его забрал себе.
Нина вздохнула и посмотрела в угол комнаты, где раньше располагалась собачья лежанка. В пустой квартире царила давящая тишина. Ни клацанья когтистых лап о паркет, ни забавных вздохов и поскуливаний во сне – теперь только белый шум автомагистрали за окном и тиканье часов на стене.
Маша в знак поддержки тоже вздохнула в трубку и безрадостно пообещала, что всё будет хорошо.
Может будет, а может, и нет.
Нина продела маленький ключик в серебряную цепочку и повесила на шею. Глядя на себя в зеркало, она не смогла сдержать смех, поскольку самодельная подвеска с найденным чёрти-где ключиком очень уж напомнила известное на весь мир украшение фирмы Tiffany. «А мама говорит, что отец за всю жизнь ничего не нажил, – шутила она сама с собой, – вот моё наследство».
Утром следующего дня Нина заварила кофе и погрузилась в жизнь послевоенной Карелии.
Ей открылись чёрно-белые картинки простого человеческого быта на фоне масштабного потрясения – эвакуации населения.
Лошади, собаки, фартуки, стулья, сено, повозки. Всё куда-то едет и идёт. Детишки в смешных шапочках. У каждого ребёнка на шее висит бумажка – видимо, так выглядел ярлычок с данными, о котором рассказывала мама. Где-то там среди тёмных силуэтов идут Ланкинены, потерявшие в деревнях своего младшего ребёнка. Нина представила, какой сложный путь преодолел малыш. Как, замёрзший и потерянный, переходил из одного села в другое, брёл по заснеженным дорогам и непроходимым сугробам, прижимая к груди мешочек с вещичками. Представлял ли он себя героем народных песен, который смело и бесстрашно возвращался домой в родную Калеву?
Нина оторвалась от экрана уже в сумерках, когда уличные фонари зажглись и склонили над прохожими свои покорные головы. Она зажмурилась, потом широко раскрыла глаза и медленно осмотрела комнату, как бы осознавая пространство. Часы показывали шесть вечера. «Куда подевался целый день? – спросила она у часов. – Я как будто провалилась в кроличью нору и улетела к центру Земли». Кажется, никогда раньше она не чувствовала себя такой отрешённой.
В голове поселились стихотворные ритмы на манер древних рун; мысли цеплялись за них и превращались в четырёхтактный напев:
Скоро будет дома ужин,
Где медовые лепёшки?
Не пора ли нам покушать,
Дочка матери любимой?
На кухонном столе, как верный друг Хатико, ждал утренний кофе. Он напомнил ей о том, что отпуск подошёл к концу, и за последним оставшимся свободным вечером начнётся новый цикл рабочих преодолений, когда некогда есть, пить и дышать.
Нина рисовала шкафы ПТК.
Чтобы не утомлять новых знакомых подробностями своей профессии, она хранила под рукой простой (если не сказать примитивный) ответ на вопрос «чем ты занимаешься»: она создавала технические комплексы для управления энергоблоком электростанции. Обычно после этого люди молча кивали и переключали тему разговора.
