И пусть того ужаса, что был той ночью больше не было, Аркадий Петрович неоднократно заглядывал в мои глаза и довольно хмыкал. Я никак не могла понять, что он в них искал, а главное находил, ведь сам за те годы, что владел мной ни разу, как мужчина, не прикоснулся.
Теперь глядя в глаза двух рабынь, кажется, начала понимать. Только во взгляде видно, что Хитая уже сломлена, а вот Рика нет. Судя по тату, они обе пробыли в полном рабстве одно количество лет, отчего к последней, пусть даже не знаю равны ли были их условия, испытываю уважение, но увы не симпатию. Рика в рабынях мне не нужна, впрочем, как и Хитая. О чем и собиралась, складывая свои ладони в замок, сказать мужчинам вот только вмешалась сестра:
– Ох милые, – вцепилась она в руку ближе стоящей Рики, – боритесь, не позволяйте с вами это делать, – Как вы можете? – второй рукой схватила за руку Растуса, после чего я наблюдала удивительное исчезновение рабского тату с рук Рики на руки Растуса.
Мужчины в этот момент уговаривали Лесю отойти и не мешать, поэтому не заметили изменений. Сама Леся, думаю, не поняла, как и что сделала. Заметила лишь сама Рика. Когда рабское тату окончательно исчезли она вдруг охнула, чем привлекла к себе внимание остальных, и с неверием воскликнула:
– Я свободна? – посмотрела на мужчин.
Не получив ответ, (все, включая сестру застыли немыми истуканами) осторожно освободила руку от цепкой схватки Леси и, проведя ей над второй своей рукой, произнесла нечто неразборчивое.
Я изменений не заметила, а вот мужчины ахнули.
– Этого не может быть, – воскликнул Растус, – ещё рано. Так же, как Рика до этого провёл над её руками и повторил фразу, подождал какое-то время и добавил нечто совсем другое.
Изменений не последовало. Скрем, провёл те же манипуляции и вновь ничего не произошло.
– Я свободна! – подпрыгнула на месте Рика, бухнулась на колени перед сестрой и начала целовать её руки, – спасибо, спасибо, спасибо. Я знаю, что это вы. Вы меня освободили. Спасибо.
– Я? – Леся растеряно огляделась. Задержала на мне взгляд и победно вздёрнула подбородок, – Видишь, Женя, я призвана спасти этот мир, – вскидываю бровь на что она продолжила, – Спасти от рабства.
– А ты не подумала о том, что если где-то пропало, то где-то появилось? – намекаю. Прямо говорить не тороплюсь, так как не знаю, какие могут быть последствия. Их просто не может не быть, – А отдуваться, как всегда, невиновным, – не могу удержать злость, – Эти женщины осуждены за преступления. Ты даже не знаешь за какие.
– Да-да, – отмер Растус, – они убийцы.
– Не несите чушь, – фыркнула Леся. Видимо возомнила уже себя великой спасительницей, отчего её мозги напрочь отключились, – Хитая, дай руку, – сделав шаг к оставшейся рабыне, протянула ей руку.
– Нет, так нельзя, – Скрем преградил Лесе путь. Взяв за ладонь, отвёл её руку от рабыни.
– Не смей меня трогать, – презрительно фыркнула на него сестра и зашипела не хуже змеи, – рабовладельческая свинья. Гореть тебе в аду.
Скрем отпрянул. О да, я знаю, как это с виду хрупкое и нежное создание может превратиться в мегеру. Рожу скривит такую, что страшно становится. А этот маниакальный блеск в глазах? Жуть берет. Я, конечно, уже привычная к выходкам сёстры и имею некий иммунитет, но на помощь не спешу. Не горю желанием обзавестись ненужной татухой.
Как я и ожидала, когда сестра дотянулась до по-прежнему безучастной Хитаи и взяла её ладонь в свою, рабское тату перетекло на руки Скрема. Зря он вновь схватил Леськину ладонь.
