– Рональда… я не знаю, что будет дальше, я не провидица. Но я хочу, чтобы ты помнила: если когда-нибудь ты захочешь вернуться, то здесь, в Арронтаре, ты найдёшь по крайней мере двух оборотней, которые будут рады тебя видеть.
– Вы и…
– Да. Я и Нарро.
Говоря это, Лирин вновь смотрела мне в глаза, и я чувствовала, что она не лжёт. Но… зачем дартхари подарил мне щенка? Порадовать? Зачем? Я ничего не понимаю…
И сердце болит.
– Почему вы так хорошо относились ко мне всегда, Лирин? – прошептала я, вглядываясь в светло-жёлтые глаза старшего советника. – Другие презирали, обижали, били, а вы – никогда. Почему?
Ответить она не успела.
– Рональда!
Голос Грэя заставил нас вздрогнуть, и Лирин моментально отпустила мою ладонь.
– Нам пора, Рональда! – кричал Грэй от самой кареты, махая мне рукой. Вторую он положил на загривок Элфи. Как интересно… Мой хати совершенно не любит чужих, а этого мужчину почему-то признал сразу.
– Пойдём, – тихо сказала Лирин, первой направляясь обратно.
Спустя пару минут привели и запрягли четвёрку крупных выносливых лошадей. Спереди, на облучке, уселись Бугалон и ещё один мужчина, воин и обычный человек, сзади примостился Лисс, а Грэй с Элфи запрыгнули внутрь. Грэй помог мне снять заплечный мешок, закинул его в сундук под сиденьем, а потом, вдруг что-то вспомнив, вновь выскочил из кареты.
Я высунулась из окна и увидела Лирин. Она печально улыбалась, стоя от меня на расстоянии вытянутой руки.
– Вы не ответили, – сказала я тихо.
Тогда женщина, вздохнув, расстегнула ворот платья и, потянув за показавшуюся цепочку, достала оттуда деревянную дудочку, которую я отдала ей шесть лет назад.
Надо же… Лирин носила эту дудочку вплотную к телу, как самую большую драгоценность.
– У меня был брат, Рональда, – произнесла женщина негромко, погладив шершавую, неровную поверхность дерева кончиками пальцев. – Он был похож на тебя. Полный другой магии, он родился не таким, как остальные оборотни. Его презирали, били, пытались убить. И я… делала это…
Я чувствовала себя так, будто в меня вновь бросают камни. И не кто-нибудь, а сама Лирин.
– Что с ним случилось?
Подняв руку, женщина вытерла глаза.
– Он уехал. Так же, как ты, Рональда. И… знаешь, я завидую Джерарду. Он успел попросить у тебя прощения. Пусть ты не простила его… Но он успел.
Глаза Лирин в тот момент светились таким страданием, что я с трудом выдерживала её взгляд.
– А я не успела. Не успела…
Свист, хлопок двери, топот ног, крик Грэя:
– Всё! Трогай, Кирк!
Я вцепилась в обивку кареты что было сил. Туман перед глазами становился всё сильнее, я почти ничего не чувствовала и не видела.
Только фигура Лирин всё удалялась и удалялась…
Она по-прежнему сжимала в руке цепочку с дудочкой и смотрела на меня так, словно заново переживала тот день, когда она не успела.
– Лирин! – крикнула я, свесившись из окна кареты. – Он жив? Скажите мне, пожалуйста! Он жив?!
Простая деревянная дудочка была прижата к груди дрожащей ладонью, солнечный луч посеребрил седые, как снег, волосы…
Я не знаю, почему железная рука сжала моё сердце, а в глазах я чувствовала целую пригоршню песка, почему задрожали и подкосились ноги, когда заметила, что Лирин покачала головой…
