Я киваю, сочувствуя. Неужели кто-то из команды Агатова оступился, и поэтому ему назначили наставника?
– Когда меня впервые отправили на индивидуальное наставничество к какому-то крупному боссу, я была в шоке. У меня есть диплом по психологии, куча тренингов, но никакого опыта, а меня отправляют к топ-менеджеру? Прямо в высшую лигу? Оказалось, я в списке для грязной работы.
– Неужели в твоей работе нет ничего приятного? – спрашиваю я. – Может, хоть что-то хорошее?
– Нет. И нужно быть самонадеянным, знаешь. Думаю, я выбрала не ту профессию. – Она вздыхает. – Тебе нравится быть почтальоном?
– Да, – улыбаюсь я. – Обожаю.
– Это, наверное, так здорово, – говорит она с завистью. – Любить свою работу.
– Это правда, – киваю я. – Когда любишь свою работу, это потрясающе. А когда жизнь становится тяжёлой, это маленькое пространство, где ты чувствуешь, что делаешь что-то хорошее, значит всё.
Она смотрит на меня с тоской.
– Хочу тоже делать что-то хорошее.
– А другие работы? – спрашиваю я. – Неужели нет вариантов?
– Кажется, уже поздно.
– Ты шутишь? Никогда не поздно! Не важно, тридцать тебе, пятьдесят или семьдесят. Сколько тебе, двадцать шесть?
– Двадцать семь.
– Пф, пожалуйста! – я рассказываю ей свою историю: как долго я жила в маленьком городке, который ненавидела, мечтая о другой жизни, лучшей жизни, но не решалась ничего изменить.
Я рассказываю, как разглядывала объявления об арендном жилье в Москве, гуглила адреса, смотрела на здания, но боялась сделать шаг, потому что никого не знала, да и был парень, с которым мы то сходились, то расходились, и мама в Подольске. А потом у мамы нашли рак. Я рассказываю, как боролась с больницами, чтобы получить для неё особое лечение, но они отказали. И она умерла.
– А отец? – спрашивает Анна.
– Его не было в нашей жизни, – отвечаю я. – Мама была невероятно независимой, удивительной женщиной. Она могла всё. Пока… ну, ты понимаешь.
– Мне очень жаль, – говорит она.
– Спасибо, – отвечаю я. – Суть в том, что это заставило меня понять, как коротка жизнь. И хотя мне было страшно, после похорон я вернулась домой, открыла сайт с недвижимостью и нашла объявление. Там упоминались гурманский попкорн и просмотр «Унесённые ветром» с соседками из дома. Я решилась. После всех этих лет, когда я смотрела объявления и не отвечала, тратя время в месте, которое хотела покинуть, мне понадобилась смерть мамы, чтобы сделать прыжок. И я так рада, что сделала это.
– Не знаю, хватило бы мне смелости, – говорит Анна.
– У меня её тоже нет! – смеюсь я. – Просто надо сделать. Жизнь коротка.
– Я потратила столько времени на эту работу…
– Но ты её ненавидишь, – напоминаю я. – И ты сказала, что даже если бы тебе дали хороших клиентов, ты не думаешь, что ты в этом хороша.
– Верно, – она отдирает наклейку с портфеля. – И я ненавижу своих руководителей за то, что они посылают меня к этим придуркам. И у меня даже нет страховки.
– Серьёзно? – хмурюсь я. – Полный рабочий день и без страховки?
– Технически я подрядчик. Так они избегают выплат льгот. Боже, это же ужасная работа, правда?
– Скажи, если бы ты могла делать что угодно, чем бы ты занялась?
– Уволилась бы. Показала бы им средний палец, потратила всю зарплату на туфли. Или на новый наряд. Пошла в гостиницу «Crown Plaza» и выпила бы целую бутылку их лучшего шампанского в одиночестве, а потом подцепила бы горячего парня.
