– Почему ты сопротивляешься? Тебе ведь было хорошо сейчас, – все-таки спросил я, когда мы отдыхали. И вновь она не ответила, а села и стала заплетать волосы. Я повернул ее к себе лицом и повысил голос:
– Не смей отворачиваться! Смотри на меня!
Это возымело действие, и она подняла свои невыразимо чистые глаза.
Что в них было? Я не смог бы объяснить словами, но при этом всё в них понимал. Даже загадочный страх, а тем более желание, которого она стыдилась.
И все-таки мне удалось растопить ее лёд – она впервые сама робко коснулась моего лица, хотя тут же отдернула руку.
– Прекрати эти игры, – прижал я к себе ее ладонь, – Ты измучила меня.
– Это ты измучил меня! Не так? – возмутилась она.
– Ну ладно, ладно… давай больше не мучить друг друга, – попытался сказать я примирительно.
– Наконец-то! Слава богу. Тогда я поеду домой! – заявила она.
– Ты все неправильно поняла! – чуть не задохнулся я, – Просто будь со мной. Неужели это мучит тебя?
– А ты как думал?! – крикнула моя пленница, на что я так же крикнул ей в ответ:
– Тогда терпи! Сейчас я не могу отпустить тебя!
Все понеслось по уже накатанному сценарию. Правда, теперь я старался быть внимательнее и нежнее к ней. Хотя вряд ли у меня это хорошо получалось, мои поцелуи то и дело перекрывали ей дыхание. Однако сопротивление ее несколько ослабло, в конце она опять непроизвольно сама схватилась за меня тонкими пальцами, изогнулась мне навстречу, и я впервые услышал ее сдавленный чувственный стон, после чего руки ее бессильно разжались. Она лежала в ореоле своих длинных, разметавшихся по подушке волос, закрыв глаза и приоткрыв рот, чтобы было легче дышать, в совершенном изнеможении. А я так и остался неутоленным. Это было невыносимо.
В преддверии засыпания память часто возвращала меня в июльское утро на лугу, который когда-то находился сразу за нашей старой дачей. Осознанно я помнил себя лет с десяти, то лето, когда убегал через проем в заборе, чтобы залечь в высокой траве и наблюдать за рассветным туманом, который медленно поднимался над землей и постепенно таял на солнце. Меня окружали запахи цветов и трав, птичий перезвон из соседнего лесочка и близкое поблескивание речной воды, прячущейся за раскидистой ивой на берегу. Каждый день к этой иве приходила молодая девчонка, оглядывалась по сторонам, заходила за обильно свисавшие тонкие ветви, быстро раздевалась и ныряла в воду, показав мне только голую спину и светлые трусики. Сердце у меня замирало в ожидании, когда она выйдет на берег, и я увижу ее обнаженные молочно белые груди, упруго колыхавшиеся от каждого движения. Волнение моё достигало предела, меня окатывали горячие волны, поэтому я совершенно не запомнил ее лица. В памяти остались только длинные волнистые волосы и мелькнувшие веснушки у нее на носу, которые я разглядел, когда она проходила по тропинке совсем рядом со мной и нагнулась сорвать цветок, оказавшись в опасной от меня близости.
Пятница1
Утром я проснулся, когда Саша была уже полностью одета, накрашена и причесана.
– Сегодня мне нужно пораньше. Завтрак на столе, – сказала она, – Такси я уже вызвала.
Ее алая помада, подведенные глаза, одежда в пастельных тонах и весь строгий офисный вид просто обожгли меня.
– Как ты можешь?!
– Что? – изумилась она.
– Вот так бросать меня одного.
– Не будила, чтобы подольше поспал.
– Вряд ли я выживу до вечера без утреннего моциона.
