Аннабел поначалу встретила появление нового лица на своей территории довольно благожелательно.
Угостила гостя чаем и тостами.
Немного посидели за компьютером, составляя проект речи для выступления миссис Кловер на конференции под руководством мистера Хакена.
На удивление гостя по поводу изобилия горной тематики в девичьей комнате Энни проговорилась о мечте непременно отправиться на покорение заоблачных вершин.
А Огден Хакен был покорен тут же. Без малейшего сопротивления.
И без всякого намерения со стороны Аннабел.
Джоан Кловер все прочитала по первому взгляду мистера Хакена, брошенному на дочь. Добрые глаза хлопали рыжими ресницами так красноречиво, что ничего лучшего не оставалось желать.
Браки заключаются на небесах, но готовятся на земле.
Совсем иначе отнеслась потенциальная невеста к порядочному джентльмену с благопристойными повадками.
Огден Хакен с первого же дня раздражал Аннабел вызывающей правильностью, костюмом с иголочки, выглаженным носовым плотком в нагрудном кармане, со вкусом подобранным галстуком и даже полуботинками из буйволовой кожи на толстой подошве и высоком каблуке.
Костюм наверняка присоветовал не кто иной, как сам папочка Хакен, безукоризненно выглядевший и на обложке глянцевого таблоида, и на эране телевизора.
Над платком явно потрудилась фамильная прислуга, вывезенная еще из Англии времен короля Эдуарда.
Насчет галстука мог дать консультацию партийный имиджмейкер, которому приписывали несколько подвигов на ниве создания харизматических образов.
К тому же Огден Хакен брился дважды в день, использовал лучший дезодорант от пота и не страдал перхотью.
В общем, за этого болванчика, совокупного творения моды и традиции, могла выйти только девушка, рвущаяся или в большую политику, или в высший свет.
Аннабел Кловер не желала себе ни того, ни другого.
На примере собственной мамочки она давно и наглядно убедилась, что политика весьма дурно влияет на женский характер, уродует женскую внешность и калечит не только судьбу соискательницы, но и ее ребенка.
Ну, а высший свет казался Аннабел еще страшней политики.
Там деньги, огромные деньги заменяли собой все нормальные человеческие отношения, включая, разумеется, и дружбу, и любовь.
Единственное, что нравилось Аннабел в Огдене Хакене, так это голос: спокойный, уверенный, стабильный, с убаюкивающей интонацией, вызывающей доверие.
Особенно хорошо звучал этот голос по телефону: баритон, не ведающий ни стрессовых нажимов, ни обертонов психической неуравновешенности.
И Аннабел, сама не замечая этого, пристрастилась названивать Огдену Хакену каждую свободную минуту, названивать без видимых причин.
И когда в один не самый лучший день мистер Огден Хакен заявился в самый неподходящий час и озвучил предложение своей вялой руки, сердца, не ведающего перебоев, и громадного папиного состояния, то возник дипломатический конфликт.
Аннабел понимала, что категорический отказ сыну партийного бонзы не только безмерно огорчит Джоан Кловер, но и повлечет непредсказуемые последствия, – и поэтому, потупившись, оставила джентльмену из джентльменов чуточку иллюзии, капелюшечку надежды и микроскопическую перспективу.
– Я не готова к ответу, – заявила она. – Это слишком неожиданно. Дайте мне месяц на размышление.
За месяц жених-неудачник свыкнется с отказом, уверяла себя Аннабел. А я успею придумать какой-нибудь удачный ход, для еще одного объяснения – с мамой.
