Его голос был низким, грудным, а от накатившей страсти казался просто глухим.
- Иди ко мне…
Он потянул её за широкий кожаный пояс, привлекая к себе и одновременно пытаясь его развязать.
Но Юна остановила его, положив ладони поверх горячих мужских лапищ – иначе руки Велтора и назвать было нельзя.
- Слишком опасно, - прошептала она.
На самом деле ей и видеть сейчас его не хотелось. Их связь была давней, она получила, что хотела – желанного мужчину, но к тому времени не так уж и нужен он ей был. Но обида на холодность Алзо сделала своё дело. Ей хотелось простой человеческой любви, о которой мечтает каждая женщина, и найти она теперь могла её лишь в объятиях Велтора.
Но если Алзо об этом узнает, он прикажет убить их обоих.
- Перестань, - не сдавался пришедший мужчина. – Иди ко мне, я согрею. Твой муж ведь давненько не приходит к тебе, верно говорю?
Горячие слёзы, уже не скрываясь, потекли по щекам молодой и красивой женщины. Но Велтор быстро стёр их, покрывая её лицо поцелуями. Он мог был нежным, когда хотел, а потому Юна перестала сопротивляться, и вскоре они опустились на их с Алзо постель – громадные тюфяки с соломой, покрытые сшитыми межу собой шкурами медведей. И вскоре она забыла и об опасности, что грозила ей в любой момент при таком времяпрепровождении, и о холодности мужа, растворяясь в нескромных объятиях того, кто любил её так сильно, как Юна его когда-то…
5. Глава 5
Его вели, связанного верёвками и цепями, как самого последнего преступника. Он был немногим старше её, а, может быть, они были ровесниками – глаза попавшегося в ловушку зверолюда были завязаны, а потому досконально понять было нельзя. Внешне такой же человек, при других обстоятельствах и не поймёшь, в чём их отличие. Человек, как есть, та же одежда, длинная туника, край которой виднелся из-под сшитых в накидку шкур, тёплые унты на ногах, облегающие штаны из тонкой кожи.
Он то и дело спотыкался, за что получал тычки. Кажется, все только этого и ждали, желая лично ткнуть его палкой в бок, пнуть или ударить – зверолюдей здесь не жаловали, ибо не было в общине ни одной семьи, что не пострадала бы от их лап и клыков.
Все люди, от мала до велика, высыпали на улицу, чтобы собственными глазами увидеть это зрелище. Пленников в их поселение приводили не так уж часто, но каждого из них вели прямиком на площадь, к позорному столбу, чтобы привязать там его и выставить на всеобщее обозрение. Зима это была или лето, было совершенно неважно. Пленник всё время находился под открытым небом, без подстилки или горсточки соломы, со связанными руками и в железном ошейнике, что исключало возможность его побега. Его не кормили или бросали к ногам отходы, огрызки яблок, испорченные овощи, а воду, подносимую несчастному, черпали из луж или ям, предназначенных для полива.
Так его содержали до решения его участи, чаще всего это была казнь. Но, как можно было понять из вышеперечисленного, пленник часто не доживал до самой казни, умирая от голода, холода, жажды или полученных побоев.
Толпы народа шли за конвоируемой процессией, не каждый день здесь случалось подобное. Зоси не была исключением. Она хотела использовать любую возможность, чтобы подогреть свою ярость по отношению к зверолюдам, но вместо этого отчего-то сейчас испытывала больше жалости.
Дети бежали впереди всех, кидая камнями в пойманного оборотня. Никто не ругал их, даже не обращал внимания, когда камень попадал в голову пленника и тот громко стонал.
