– У тебя есть семья?
– Никого, оно же к лучшему.
У меня есть семья, ради которой я должна отсюда выбраться.
Наверху слышатся странные звуки, сначала мне кажется, что нас наконец покормят. Я пытаюсь сосредоточится на звуке, кто-то спускается вниз по лестнице. Через прутья решетки виднеется верзила и еще один силуэт, который в разы меньше. За это время мои глаза приспособились к темноте, но я скучаю по свету. Верзила сопровождает силуэт в камеру напротив меня. Это молодой парень, еще младше меня. Его толкают внутрь, парень падает на пол и ползет в самый дальний угол. Верзила, ухмыляясь, возвращается назад.
– Эй, парень, ты что-нибудь видел там наверху? – спрашивает Тасита.
Парень молчит.
– Ты глухой?
Ее тон слишком резок. Он и так напуган, Тасита делает только хуже. Я решаю попробовать сама.
– Нам также, как и тебе очень страшно, мы тоже хотим выбраться отсюда. Если ты расскажешь, что видел наверху…у нас будет хоть какая-то картина происходящего. Пожалуйста, это очень важно.
– Что ты хочешь знать? – запинается он, его голос дрожит.
– Что они делают? Как много людей? – закидывает его вопросами Тасита.
– Я слышал обрывки фраз. Через несколько дней кто-то приедет и нужно подготовится. Работорговцы повсюду.
– Кто приедет? – спрашиваю я.
– Сколько ты насчитал? – продолжает Тасита.
– Покупатели. Скоро мы поднимемся наверх.
– Количество работорговцев?
– Я не знаю, я не считал. – оправдывается он.
– Примерно!
–Тасита! – останавливаю ее я.
Раздается громкий вздох женщины.
Еще пару дней мы будем сидеть здесь, изнывая от голода. Живот продолжает урчать, но я уже не обращаю на это внимание.
Из камеры Таситы постоянно доносится шорох. Такое чувство будто женщина никогда не спит.
– Что ты делаешь?
– Ничего.
– Но я же слышу.
– В твоей камере нет чего-нибудь острого? Что-то вроде иглы или на нее похожее. Даже палка или гвоздь.
– Ничего. Зачем тебе?
– Взломать замок.
– Ты сможешь это сделать?
– Ты думаешь я пошла в работорговцы из-за хорошей жизни?
Жаль, но в этой камере нет ничего, что могло бы пригодиться.
За соседней стеной слышится писк и громкий хруст, мне страшно представить, что это было. Здесь бегают крысы, но я ни разу не задумывалась о том, чтобы полакомиться ею, но другие думают иначе. От таких мыслей меня сразу начинает воротить. Возможно я еще не дошла до того уровня голода, когда готова буду съесть живую крысу. Миску с водой, которую нам дали два дня назад я отодвинула подальше к стене, чтобы не было соблазна выпить все сразу. Тасита приказала растягивать ее и дала точные указания как это сделать. От воды пахнет тиной и землей, я же представляю, что пью воду из родника. Каждый раз, когда чувствую, что теряю сознание, подползаю к миске и делаю один глоток. Миска почти пуста, но я надеюсь, что смогу протянуть остатки воды до торгов.
Парень за решеткой напротив меня начинает говорить сам с собой, он скучает по отцу и братьям. Под его бормотание я и засыпаю. Дома я никогда не видела таких ярких снов, здесь же постоянно. В этот раз мне снится Август, наше прошлое лето. Поездка к океану, откуда мы не хотели уезжать. Улыбающееся лицо Августа сменяется образом его лежащего тела на земле, и я просыпаюсь.
Сколько времени прошло, знают только боги. Слышат ли они мои молитвы отсюда?
Вниз спускается Мэг вместе с другими работорговцами, которых я не видела прежде. Мэг держит в руках миски, а мужчина позади нее ведро с едой, пришло время, когда нас наконец покормят. Мужчина наполняет тарелку, а Мэг, словно скотине, кидает чашу на пол, половина содержимого выплескивается. До меня доносится запах пшена и картофеля, слова Таситы проносятся в моем сознании, но желание поесть берет вверх. Наконец миска появляется у меня перед носом.
