– Стоп, – обрывал ее я. – Не торопись, не выворачивай плечи и смотри вперед.
Она кивала, и вместе, на счет «раз-два-три», мы проделывали это уже в который раз.
От стойки регистрации отеля «Бали Бунгало» доносились кропотливые перестуки гамелана6, которые, словно лентой, звуком переплетала флейта.
И снова «раз-два-три» – мы приподнимались на руках, тянули ногу и выставляли другую под грудь.
«Ну! Что же не идешь-то ты?! – разговаривала со своей ногой Лена.
Толстая оса, жужжа, забралась в тень навеса, покружилась у моей головы и улетела в зной.
– Пойдем-ка мы с тобой к океану, – сказал я Лене. – В процессе у тебя получится гораздо лучше, чем тут, на коврике.
И, взяв зелёную доску «восьмерку», мы пошли. Мимо стеклянной стены кафе, в которую любят, как в зеркало, смотреться все проходящие, мимо сверкающих мопедов. Посторонились, пропустив машину, перебежали душную дорогу и оказались на сверкающем пляже.
Океан, как всегда, танцевал с жарой, сегодня они качались в бело-синем танго. Жарко и тяжело шевелились толстые листья корявых, посеченных солёными ветрами деревьев, важно и размеренно шевелились волны.
Лена пристегнула лиш, и мы зашли в воду.
У нас не было задачи покорить так называемую стенку. Нам не нужно было учиться ждать, отличать среди цветового единообразия воды и неба ту самую складку, с которой мы скользнули бы к берегу.
Пока нам предстояло ощутить движение воды под доской. Прочувствовать, что произойдет в тот момент, когда, подтянув ноги, отпускаешь руки и начинаешь подниматься с колен. Когда тебе навстречу текут свет и воздух, свет и вода, и ты вбираешь в себя их полностью, глазами, грудью! Когда желтый горячий берег и белое крошево звонкой пены становятся одной зыбкой линией, потому что ты своим присутствием между водой и воздухом, волной и берегом объединил сушу и океан.
Таким полубогом быть нетрудно, надо всего-то соединить землю с водой и свет со мглою глубин. Задача проста – когда знаешь, что такое ты сам.
Лена шлепалась в воду. Предчувствуя падение, затыкала нос и плюхалась с доски животом.
Сокрушенно глядя на меня, отработанным, немного кокетливым движением поправляла вьющиеся волосы и, перескакивая пену, возвращалась ко мне. Я отчаянно жестикулировал, показывая, в чем была ошибка. Мы пробовали еще раз. Наконец, после одной из более- менее удачных попыток, мы вышли на песок отдохнуть.
Я говорил, что следует думать не о том, как вставать, а о том, как ехать, и ждать не падения, готовясь в любое мгновение зажать нос, а скольжения, быть готовым к нему. Лена кивала. Поправляла волосы.
Очевидно было, что ей всё понятно, все свои ошибки она осознаёт, но… не может исправить.
– Моё тело… – говорила она, выводя обломком ракушки на песке замысловатый узор, – оно меня не слушает. Я ему одно, оно мне другое. Оно вообще… Болеет, когда хочет. Я с ним и так и сяк – спортзал, фитнес, бассейн, сноуборд. Оно, знаешь, и на сноуборде подвело… Лечу с горы! Ну, как «лечу» – горка-то для чайников, но мне казалось, что лечу, с горы… Понимаю, что надо остановиться, знаю как, а оно меня не слушает!
– Оно, в смысле «тело»? – уточнил я.
– Ну да! Я же понимаю всё, ты хорошо объяснил. И про взгляд, и про «вставание», логично всё, а оно не принимает, видимо, логику!
– Тело?
– Ну да… Как-то так…
– То есть ты и твоё тело – это как бы разное… разная… э-э-э… штука, э-э-э… штуки? – Не сумев найти точной формулировки, я помог себе руками, вначале сомкнув ладони, а потом разведя их в стороны.
