В это время проснулась Сонабар. Она вышла из своей опочивальни сонная и недовольная.
– Что это вы тут разболтались?
– А, не слушай нас, голубка, вот попей сахлав, пока горячий.
Но молодая госпожа, умывшись, сразу села напротив зеркала.
– Ашиква, заплети меня красиво, а ты, няня, смотри и учись, – приказала она.
Рабыня взялась за дело, ради которого её сюда прислали. Осторожно она расчесала длинные волосы Сонабар, разделила их на шесть частей, зажала между пальцами золотой шнур и начала плести. Её ловкие руки быстро двигались, пальцы мелькали. Увлёкшись, она, казалось, забыла, где находится, и начала тихонько напевать. Величественная Мирмах всегда капризничала и жаловалась на то, что она слишком сильно дёргает её волосы, а Сонабар сидела спокойно, не шевелясь, сложив руки на коленях. Дайюн внимательно смотрела, как в волосы её госпожи вплетался золотой шнур, как он принимал форму сетки, охватывающей голову, как приподнимал он волосы над шеей и заставлял их падать на плечи шёлковым каскадом. Когда работа была закончена, голова молодой госпожи являла собой восхитительное зрелище, а она, смотрясь в зеркало, была недовольна.
– Няня, ты забыла подать мне моё снадобье, – сказала она строго.
– Ох, святые духи! – воскликнула старуха. – Это всё из-за Ашиквы, она заговорила меня, негодница!
Няня подошла к ларцу, стоящему в углу, приподняла крышку и вытащила глиняную бутылочку, закупоренную пробкой. Старческие руки дрожали, пока она наливала красную жидкость в чашку для своей госпожи. Та выпила всё и наклонилась к зеркалу.
– Ну вот, теперь другое дело, – сказала она, проведя пальцем по своей щеке, которая была нежнее розовых лепестков. – Передай своей госпоже благодарность за то, что она прислала тебя, – обратилась Сонабар к рабыне.
– Значит, я могу надеяться, что меня пригласят для того, чтобы заплести несравненную Сонабар к свадьбе?
– Нет. Причёска хороша, но мне она не подходит, – с этими словами девушка поднялась и ушла в свою опочивальню.
Дайюн принялась убирать в комнате, а Ашиква понюхала жидкость, оставшуюся в чашке, оставленной Сонабар на столе.
– Что это за снадобье, которое пьёт твоя госпожа?
– Это настой красоты, – ответила старуха – мудрейший Сенеав приготовляет его для своей дочери из редких и дорогих трав. Я слышала, как он говорил ей однажды, что эти травы даже дурнушку могут сделать красивой. Посмотри там в ларце, сколько бутылочек осталось?
Ашиква приподняла крышку.
– Две, – сказала она.
– Ну вот, надо не забыть сказать моему господину, что пора приготовить ещё.
– А что, твоя госпожа каждый день его пьёт?
– А тебе что за дело? Чего ты у меня всё выспрашиваешь?! – рассердилась Дайюн.
– Няня, – позвала из соседней комнаты Сонабар, и старуха засеменила к двери в её опочивальню.
Недолго думая, рабыня снова подняла крышку ларца, вытащила оттуда одну из бутылочек и, накинув на голову свой сарпуш, побежала назад к Мирмах.
– Настой красоты? – переспросила с удивлением Мирмах.
– Сам мудрейший сказал, что это снадобье даже дурнушку сделает красивой, – подтвердила Ашиква.
– Когда я видела Сонабар несколько лет назад, в ней не было ничего особенного, – задумчиво произнесла её госпожа. – Это был худой невзрачный ребёнок, и вдруг – красавица!
– Она этот настой каждый день пьёт.
С этими словами рабыня поставила на столик украденную бутылочку.
