То, что большинство вещей в музее Есенина непосредственного отношения к нему не имеют, – не суть важно. Наверное, главное – это передать дух эпохи, показать типичный быт, в котором рос будущий поэт. Что-то, конечно, и сохранилось из того, что принято называть «аутентичным». Пусть даже родственники поэта и не спешили выставлять это «за стекло над табличкой».
Елена Самоделова: «В музее-заповеднике Константиново Светлана Петровна Митрофанова-Есенина рассказывала о том, что у неё дома хранится сервиз, из которого ел и пил сам Есенин. Она, мол, его решила “потом как-нибудь” обязательно передать в музей. Поступил вопрос из зала: а почему уже сейчас она этого не сделала? И Светлана Петровна ответила: мол, это для вас он экспонат, что связан с великим поэтом Есениным, а для неё – это всего лишь наследственный фамильный сервиз, так же как в доме у каждого человека есть предметы, которые сохраняются от бабушек, дедушек, прабабушек и так далее. И она его рассматривала не как нечто важное для есениноведения, а как привычный предмет быта».
…Великий поэт обессмертил родное село – потому многие захотели отметиться в воссоздании мемориала. Отстроили, берегли, возглавили, направляли и обустраивали.
Елена Самоделова: «Интересно то, что музей в Константинове создавался самими односельчанами и родственниками Есенина. Рядом с домом Есениных находится крестьянская усадьба Воробьёвых. Старшее поколение исследователей ещё помнит Елену Ивановну Воробьёву, которая хорошо знала всю жизнь семьи Есениных, была непосредственным свидетелем многих событий. У Елены Ивановны – три дочери, я с ними общалась часто, и они многое рассказали: и про фольклор села Константиново, и про самого Есенина. Меня поразило то, что одна из этих сестёр, Марья Дмитриевна, стояла у истоков есенинского музея: работала и библиотекарем, и смотрителем, и экскурсоводом».
Впрочем, можно предположить, что односельчане великого поэта стали чувствовать себя «профессионалами», ведь это «односельчанство» давало им особый статус в глазах многочисленных приезжающих паломников. И едва ли их можно в этом упрекать: ведь быть очевидцами – статусными носителями ярких эксклюзивных свидетельств – это тоже своего рода призвание.
Елена Самоделова: «Марья Дмитриевна всегда очень много рассказывала о Есенине, и всегда – в пафосных, в возвышенных тонах. Я помню беседу с ней о фольклоре. Правда, перед этим я прочитала книгу Анатолия Панфилова “Константиновский меридиан”, где представлены рассказы о Есенине его односельчан. Там приводился и рассказ Марьи Дмитриевны о Есенине. Так как я книгу эту очень люблю, то хорошо помню и тот её рассказ. Но стало обидно, что она рассказала мне эту свою “дежурную” историю дословно – точно теми же самыми словами. Создалось впечатление, что в ходе многолетних экскурсий у неё выработался определённый выверенный текст на все случаи жизни: очень литературный и грамотный. А мне ведь как молодому учёному хотелось рассказа более непосредственного! Да и лучше – чтобы он звучал на родном ей рязанском диалекте».
Ну что же – есть ведь и такое мнение: когда начинается «профессионализм», тогда заканчивается вдохновение. Хотя, может быть, дело в другом – давил груз особой ответственности от «сопричастности»? Ведь и задача поставлена соответствующая: возвещать благоговейным соотечественникам и любопытствующим зарубежным гостям о великом русском поэте!
