– Не отходи, – велел риор.
Второй кубок опустел так же быстро, как первый, за ним третий и четвертый, пока Холлер решительно не вырвал хмельную чашу из руки Дин-Одела.
– Довольно, – отрывисто произнес хартий.
– Да, – согласился Райверн. – С меня довольно.
Трим переводил тревожный взгляд с изгнанника на распорядителя, уже второй раз давшего знак, что они могут подойти к лиори и поздравить ее с важным событием в жизни риората. Это был обычай, такой же, как и их присутствие на оглашении имени избранника. Отказаться – оскорбить повелительницу Эли-Борга, как и всех ее подданных.
– Архон, – выругался горец. – Нам нужно идти к лиори.
– Так чего же мы сидим? – Райверн первым поднялся с места. – Нам ведь есть, что сказать Перворожденной и ее… избраннику, – последнее слово он выплюнул, вложив в него брезгливость и презрение.
– Тебе лучше остаться здесь, Райв, – Холлер сжал плечо боржца, вновь пытаясь его усадить.
– Ты тоже хочешь сказать мне, что я мертвец? – язвительно спросил Райверн.
– Что за глупость…
– Только мертвец не может поднять зад со стула и исполнить свой долг, – зло усмехнулся изгнанник и скинул руку хортия с плеча. – В Архон, я еще существую!
Он вышел из-за стола и устремился к Перворожденной.
– Чтоб ты сдох, Райв, – в сердцах выругался Трим.
Дин-Одел полуобернулся и ответил с кривоватой ухмылкой:
– Ты опоздал со своим пожеланием, это уже случилось восемь лет назад.
– Райв, нашими устами говорит сам господин, помни об этом, – негромко воззвал к разуму безумца Холлер.
– О лиорах вообще забыть очень сложно, – усмехнулся тот.
Хартии догнали Райверна и пристроились по обе стороны от него. Вино, казалось не бравшее высокородного риора, пока он вливал в себя кубок за кубком, наконец, дало себя знать. Его бросило в жар. Глаза, и без того шальные, теперь засияли лихорадочным блеском. Дин-Одел тряхнул головой, пытаясь разогнать хмель, но не преуспел, и кровь, отравленная ядом горечи и ревности, еще яростней вскипела в жилах, застилая взор красным туманом злости. И все-таки Райверн еще хватался за остатки трезвого рассудка, потому шепнул Холлеру:
– Говори ты, Хол, иначе я сорвусь.
– Хорошо, – кивнул хартий. – Я буду краток.
– Ты уж постарайся.
Послы Эли-Харта, внушительные и опасные даже без оружия, приблизились к возвышению, на котором стоял стол лиори. Здесь же сидел ее избранник и особо приближенные риоры и лейры. Горцы остановились в нескольких шагах и склонили головы перед повелительницей Эли-Борга. Она ответила легким кивком. Взгляд Альвии скользнул с Трима на Холлера, минуя Дин-Одела. Кажется, для Перворожденной между двумя горцами вообще никого не было. Райверн стиснул зубы и постарался не замечать лиори, как и она его. Взор изгнанника остановился на Дин-Тале.
– Перворожденная, – донесся до изгнанника сквозь вязкий туман голос Холлера, – позвольте…
Адер почувствовал тяжелый взгляд, повернул голову и уже не отворачивался, ответив прямым взором чуть суженных глаз.
– Пусть Боги благословят ваш союз и одарят великой милостью…
Одел продолжал буравить взглядом Дин-Таля. Тиен поджал губы, его рука, до того расслабленно лежавшая на поверхности стола, вдруг сжалась в кулак, и Райверн ухмыльнулся, когда адер на мгновение отвел взгляд.
– Тебе всегда не хватало силы, – произнес изгнанник, сделав шаг вперед.
Трим спешно ухватил Райверна за плечо, пытаясь остановить его. Изгнанник отмахнулся от хартия, словно от надоедливой мухи и сделал еще шаг вперед, не сводя взгляда с адера Эли-Борга.
