– Право, не знаю, – ответила Минни.
– Гм... Она должна бы понимать, что нельзя вечером разгуливать одной по улицам.
Однако Керри не пошла далеко. Она вскоре вернулась и постояла в дверях дома.
На следующий день все отправились в Гарфилд-парк, но прогулка не доставила Керри никакого удовольствия, так как она чувствовала себя плохо одетой. А на другой день на фабрике она услышала восторженные рассказы девушек об их, в сущности, довольно убогих развлечениях. Они были счастливы.
Несколько дней подряд шел дождь, и Керри возвращалась домой на конке. Однажды, направляясь к остановке на Ван-Бьюрен-стрит, она сильно промокла. Весь этот вечер Керри просидела одна в гостиной, задумчиво глядя вниз, где на мокрой мостовой отражались огни фонарей. Она была достаточно впечатлительна, чтобы прийти в скверное настроение.
В следующую субботу она снова уплатила сестре четыре доллара и с тоской спрятала свои пятьдесят центов. Из разговоров с некоторыми работницами на фабрике она узнала, что у них куда больше остается из заработка на свои личные нужды. К тому же их постоянно приглашали куда-нибудь поклонники – молодые люди, на которых Керри после знакомства с Друэ смотрела свысока. Ей решительно не нравились эти пустомели – фабричные рабочие. Ни в одном из них не было ни капли утонченности. Она, конечно, видела их только в рабочее время.
Наступил день, когда по улицам города загулял холодный ветер – первый вестник приближающейся зимы. Этот ветер нагромоздил облака в небе, растянул в длинные полосы дым из фабричных труб и резкими порывами мчался по улицам и перекресткам. Керри задумалась о зимней одежде. Что ей делать? У нее не было ни теплого жакета, ни шляпки, ни ботинок. Ей очень трудно было заговорить об этом с Минни, но наконец она собралась с духом.
– Право, не знаю, что я буду делать зимой, – сказала она как-то вечером, когда они остались одни. – У меня нет теплой одежды. И мне нужна шляпа.
Лицо Минни приняло озабоченное выражение.
– А ты оставь себе часть заработка и купи шляпку, – предложила она сестре, ходя в душе была немало встревожена сложностями, которые вызовет уменьшение очередного взноса Керри.
– Я бы очень этого хотела, если ты позволишь. Дай мне неделю или две, – сказала, набравшись смелости, Керри.
– А два доллара ты можешь платить? – спросила Минни.
Керри охотно согласилась, радуясь выходу из тяжелого положения и сразу став щедрой. Она была в восторге и тотчас же принялась высчитывать. Прежде всего ей нужна шляпка. Она так и не узнала, как удалось Минни объяснить все Гансону. А тот тоже ничего не сказал свояченице, но в квартире воцарилась атмосфера скрытого недовольства.
План Керри, вероятно, удался бы, если бы не вмешалась болезнь. После одного из очередных дождей вдруг наступили холода, а Керри все еще ходила без теплого жакета. В шесть часов вечера она вышла из жаркой мастерской и сразу попала под холодный ветер. Ее охватил озноб. Утром у нее появился насморк, но она все же отправилась на работу. На фабрике у нее весь день ныли кости, в голове была какая-то пустота. К вечеру Керри почувствовала себя совсем больной и, вернувшись домой, почти ничего не ела. Минни заметила, что она как-то сникла, и спросила, что с ней.
– Я сама не знаю, – ответила Керри. – Мне что-то плохо.
Она не отходила от печки, и зубы у нее стучали от озноба. Совсем больная, легла она в постель, а на следующее утро у нее оказался жар.
