К счастью, девушка оказалась цела и невредима. Тут же нашлась и причина ее непонятного произношения: он просто ее разбудил. Сонная, с беспорядком в волосах, поминутно зевающая, она пропустила его в двери и закрыла их за его спиной на засов. Леднев отметил, каким торопливым было ее движение и насколько спокойнее она стала после этого. Ее даже не смущало то, что она стояла перед чужим мужчиной практически раздетой, лишь в легкой летней шелковой пижамке, даже халат сверху не накинула.
– Проходи, – махнула она рукой Алексею, как старому знакомому, и неторопливо пошла в сторону кухни. – Сейчас попьем кофе, без кофе я не человек.
Он двинулся за ней, не придумав, когда можно вручить букет, чтобы это было уместно. Хорошо, что коридор был небольшим и быстро закончился, иначе он слишком засмотрелся бы на ее ладную фигурку и вообще забыл, зачем пришел. А зачем, кстати? Что за ерунда? Почему он так реагирует на эту девушку? Неужели это его насилие над ней сделало ее такой близкой и притягательной? Он что, под влиянием Винса тоже стал извращенцем? Или, может, дело лишь в том, что у него давно не было более-менее постоянных отношений с женщинами, тем более с такими молодыми?
– Ты будешь кофе, Лёш? – снова зевнув и прикрыв рот ладошкой, спросила Лима, и он замер в удивлении: она впервые назвала его уменьшительным именем. Специально? Или оговорилась?
– Н-нет, – выдавил он. – Мне слишком поздно и жарко для кофе, мне бы холодненького чего-нибудь.
– Как знаешь. А я выпью. – Она легким движением вытащила из холодильника большой запотевший кувшин из толстого стекла, наполненный каким-то красноватым напитком. – Угощайся. Это ягодный морс. Стакан возьми в шкафчике.
Она занялась своим кофе, и Леднева наконец отпустило. Он протянул девушке букет.
– Возьми. Это тебе.
Удивленная, она широко распахнула глаза, прижала цветы к груди, понюхала. Замерла на несколько секунд, потом резко повернулась, чтобы поймать момент, когда нужно было снимать кофе с огня. Подарок она держала в левой руке, правой наливая пенящийся радугой на темно-коричневом напиток в чашку. Только потом снова повернулась к гостю.
– Спасибо. Но с чего бы вдруг такие знаки внимания?
Он пожал плечами.
– Просто захотелось сделать тебе приятное.
Она поставила чашку с кофе на стол, достала из шкафа вазу, набрала воды, опустила в нее цветы. Леднев сел за стол и налил себе морсу, сделал пару глотков, одобрительно замычал. Уютная обстановка девичьей кухоньки затягивала, хотелось сидеть тут и сидеть, смотреть на полуодетую девушку, вдыхать запахи ее духов, домашней еды, слушать обычные звуки любого дома – звон столовых приборов, шум воды в трубах, бормотание радио. Он так отвык от всего этого, так давно не был его частью, что даже собственная давняя семейная жизнь казалась чем-то нереальным, чем-то, что было не с ним, а с кем-то другим, в какой-то другой жизни. Но присутствие рядом с Олимпией определенно что-то затрагивало в его душе. Она находила маленькие, совсем забытые им островки тепла, чувствительности, желания, о которых он давно забыл – или убедил себя, что забыл.
– Олимпия! – позвал он.
– Ммм? – Она пила кофе небольшими глотками, сидя за столом напротив него.
– Иван уже звал тебя замуж?
Девушка едва не подавилась, закашлялась и в недоумении посмотрела на него.
– Что с тобой сегодня? – спросила она. – Ты как-то странно себя ведешь. Сперва неожиданный визит, цветы, теперь такие вопросы…
