Сестры Мао - страница 45

Она перенесла вес на пятки. Альваро решил опрокинуть ее назад, чтобы она на него упала. Сопротивляться было опасно, поэтому она сосредоточилась на том, что он контролировать не мог: на губах. Пришло время принять решение. Через мгновение все закончится. Скажет ли она что-нибудь?

– …

Падая назад, она подняла сначала руки, потом правую ногу, так что весь ее вес пришелся на левую.

– …

Теперь, когда мимо нее, сквозь нее проносился воздух, она подумала: нет. Сказать что-либо было бы ошибкой. Физическая сторона жизни – это и было общение.

Боль: она рухнула на Альваро.

Боль: затылок столкнулся с его челюстью.

Боль: лопатки врезались в его ребра, от удара треснула камера.

Через мгновение она почувствовала, как под ней извивается Альваро, как он приподнимается. У него была одышка; он был в панике и думал, что дыхание к нему уже не вернется.

Она скатилась на ковер – толстый, мягкий и уютный, как матрас. Рядом с ней Альваро повернулся набок и подтянул ноги к животу, приняв позу эмбриона. Она смотрела, как раздувается и краснеет его лицо с выпученными, словно два шара, глазами. Из его горла вырывался хрип.

Когда он наконец смог сделать первый вдох, он прохрипел:

– Мой «Роллейфлекс». Мой «Роллейфлекс».

В прошлом ей много раз хотелось разбить эту камеру, потому что казалось, что у Альваро от нее зависимость и он не может видеть мир иначе, кроме как через объектив. Но уничтожение камеры в реальности, пусть даже и случайное, не принесло удовлетворения.

– Мне очень жаль, малыш, – сказала она, не солгав.

– Иди ты на хуй, Ева.

Остальные члены «Уэрхауза» помогли им подняться и повели по коридору из смеющихся людей.

– Подождите! Мои сапоги!

Она пробежала обратно мимо искаженных лиц, схватила сапоги и вернулась к остальным, дожидавшимся ее наверху лестницы. Они спустились вниз и вышли на улицу.

– На ступенях театра их встретила взрывом аплодисментов группа студентов, одетых в украденные из гримерных костюмы – арабских шейхов, участников «Оркестра клуба одиноких сердец сержанта Пеппера», Бэтмена, марсиан.

– Ах, пошли вы на хуй, – сказала им Ева по-французски.

Аплодируют только идиоты. Настоящие прогрессисты чувствуют ярость.

– Что это было? – спросил кто-то из членов «Уэрхауз».

– Знаешь, кто ты, Ева? – сказал другой. – Индивидуалистка. Так чертовски зациклена на себе, что тебе плевать на группу. – Чушь, – ответила Ева. – Я создала эту сраную группу. Группа – это моя жизнь.

– Тогда ты должна была заранее сказать нам, что ты планировала.

– Я ничего не планировала. Так получилось.

Посмотрев на их лица, Ева увидела, как они изменились. Как изменилась она сама.

Все, что ты делаешь, немного тебя меняет.

– Ребята, я с этим разберусь, – сказал Альваро.

В дрожащих руках он держал куски пластика, отломившиеся от камеры.

– С чем разберешься? – спросила Ева.

– У тебя есть ключ? – спросил он. – От комнаты?

Она достала ключ из кармана.

– Отдай его им, – сказал он.

Она подчинилась:

– Я не хотела держать его у себя.

– Не потеряйте, – сказал Альваро остальным. – Возвращайтесь в комнату, когда захотите. Увидимся позже там или на собрании. Мы с Евой немного прогуляемся и поговорим.

Он повернулся и сквозь толпу направился к Рю де Вожирар.

Ева осталась на месте и смотрела ему вслед.

Через несколько шагов он обернулся. Увидев, что она за ним не пошла, вернулся. Бросил свою камеру к ее ногам.

– Ева, блядь, давай.

Вздохнув, она опустилась на колени, чтобы поднять камеру.