– У меня есть копия справки по Розе. – Я заторопилась, испугавшись, что безразличие, помноженное на виски, лишит меня внимания собеседницы окончательно. – Там стоит ваша подпись. Так я узнала ваше имя. Я позвонила в отдел, назвавшись вашей американской племянницей. Мне дали ваш адрес. Я хотела вам написать, но… (Как раз тогда в моем животе поселилась Маленькая Неурядица.) Может, вы вспомните еще какие-нибудь данные о Розе?
– Слушай, девочка, я не смогу тебе помочь.
– Хоть что-то! В сорок третьем она уехала из Парижа, следующей весной перебралась в Лимож. Вот что мы узнали от ее матери…
– Сказано же, я не сумею помочь.
– Вы обязаны! – Не помню, когда я вскочила на ноги. Отчаяние, сгустившееся в твердый комок, было гораздо ощутимее невесомой тени моего ребенка. – Должны помочь! Просто так я не уйду! – В жизни своей я ни на кого не кричала, но сейчас буквально орала: – Роза Фурнье, семнадцати лет, из Лиможа…
Эва тоже встала и, высясь каланчой, изуродованным пальцем ткнула меня в грудь.
– Не ори на меня в моем доме. – Голос ее был устрашающе тих.
– …сейчас ей двадцать один, она блондинка, красивая, веселая…
– Плевать я хотела, будь она самой Жанной д’Арк! Мне дела нет до вас обеих!
– …работала в ресторане «Лета», которым владел мсье Рене, и других сведений…
И вот тут с лицом Эвы что-то произошло. Ни одна жилка в нем не дрогнула, но что-то изменилось. Как будто на дне глубокого озера шевельнулось нечто, чуть-чуть взбаламутившее поверхность. Даже рябь не появилась, но ты знаешь – под водой что-то есть. В глазах Эвы вспыхнул огонек.
– Что? – Грудь моя вздымалась, словно я пробежала целую милю, щеки пылали, ребра изнемогали в тисках корсета.
– «Лета», – тихо проговорила Эва. – Знакомое название. Кто, г-говоришь, хозяин?
Я раскрыла баул и, откинув смену белья, передала ей два сложенных листка, которые достала из бокового кармашка.
Эва глянула на реквизиты в верхнем углу и свою подпись внизу листа.
– Тут ничего не сказано о ресторане.
– Я узнала о нем позже – посмотрите вторую страницу, там мои заметки. Я позвонила в отдел, надеясь поговорить с вами, но вас там уже не было. Я уговорила сотрудницу отыскать в картотеке оригинал документа, на основе которого составлялась справка. Вот тогда и появились название ресторана и имя хозяина, но без фамилии. Документ был в плачевном состоянии, оттого-то, наверное, не все его сведения вошли в справку. Но я подумала: раз вы ее подписали, значит, видели оригинал.
– Не видела. Иначе не подписала бы. – Эва рассматривала вторую страницу. – «Лета»… Я знаю этот ресторан.
Надежда резанула больнее злости.
– Откуда?
Эва налила себе виски, выпила залпом и, вновь наполнив чашку, уставилась в пустоту.
– Пошла вон.
– Но…
– Ладно, можешь переночевать, если тебе н-н-некуда идти. Но чтоб утром, америкашка, тебя здесь не было.
– Но вы что-то знаете…
Эва взяла со столика пистолет и шагнула к двери. Я ухватила ее за костлявую руку:
– Прошу вас!
Движение ее изувеченной лапы было молниеносным, и второй раз за вечер на меня уставился зрачок пистолетного дула. Я отпрянула, но Эва, сделав полшага, уперла ствол мне в переносицу. Твердый кружок холодил кожу.
– Чокнутая старая корова, – шепнула я.
– Верно, – проскрипела Эва. – И я тебя шлепну, если застану здесь утром.
Пошатываясь, она зашагала по голым половицам коридора.
