Однажды, глядя в окно, выходившее на внутренний двор, Сильвия с ядовитой иронией думала, что вот прямо рядом, под боком, живет тот, у кого есть все: могущество, боевой отряд, магия, способность перейти через Грань. Что, если с Алеоном можно договориться?
- Я убью всех: и наших, и ваших. И ты будешь на это смотреть. - Сильвия вздрогнула, никак не ожидая обнаружить его так рядом, прямо за спиной. - Сил, только дай мне повод... Я буду купаться в зареве пожаров и пить кровь.
- Ты безумен.
Сильвия вышла, оставив Алеона одного».
Все темные безумны? Нора очнулась, только когда забрезжил рассвет. Тошнота подкатила к горлу. Терпеть дальше становилось невозможным. Рея сбивчивыми движениями открыла секретер, но пока доставала пузырек из шкатулки, в глазах потемнело. Она потеряла сознание.
Очнулась Нора на постели, чувствуя присутствие помощника. Эндемион молчал.
- Ларон. - Тихо позвала Нора. Проявившийся дракон угрюмо смотрел в пол. - Иди ко мне.
Ласково позвала Рея. Ларон упрямо покачал головой.
- Тебе будет только хуже, пока я рядом. - Заметил дракон. Нора вслушалась в мягкие раскаты голоса, там читались вина и страх. - Моя темная кровь и так...
- Ты мой свет! - нежно улыбнулась Рея. Ларон сложил крылья как можно плотнее и очень осторожно подлег рядом.
- Элен, я… - Ларон потерся лбом о ткань рубашки, но больше ничего не сказал. Нора запустила руки в огненно-красные вихри. Приступ дурноты накатил вместе с жестом. Ларон это тут же это почувствовал и со стоном отстранился, но Нора удержала, не позволяя выкрутиться. Дракон покорно замер, уже не прикасаясь. Оба уснули.
Элеонора проснулась одна, за окном было позднее утро. Вокруг было так тихо, что Нора подумала о чарах, но быстро поняла - это не магия. Эндемион отослал всех элиев, гвардейцев, отогнал рыбаков, закрыл верфь на другом берегу озера, чтобы она смогла поспать.
Нора вдохнула полной грудью, потянулась к руке, Эндемион ничего не прятал под покров, и тугая повязка стягивала шов. Рея легонько втянула дух от перевязки, пахло пряной травой... так драконы лечили свою мать, когда та болела - пилюлями и мазями.
Она перевела взгляд на окно. Мягкая осень делала свет теплым, золотистым. Золотистым…
Когда-то она так любила золотой. Нора помнила свет, золотой всепронизывающий свет, солнце ли было источником?
Золото волос возлюбленного, золотые искры в его бирюзовых глазах.
Как давно это было?
Тысячу лет назад.
Тысячу лет назад в такую вот осень она отдала всю свою суть за золотые искры. Нора осторожно открыла дверь в мир воспоминаний, прежде так тщательно запертую.
Ей вспомнился шепот, обещание: возлюбленный готов был дать клятву прямо там, на ложе из сплетенных трав. Между ними была всего одна незначительная, коротенькая жизнь. Жизнь в несколько десятков лет – ничто, миг для эльдаров. Ничего незначащий миг.
Как пьяно она любила тогда…, как сходила с ума в страсти, вопреки слову и воле отца.
Новый господин Поднебесья за один только уроненный взгляд стал абсолютным господином её души. И не спасли ни холод отчуждения, ни бегство, ни запертые ворота самого далекого замка. Всепроникающий золотой свет пронизал ее душу, связал тело… А потом.
Что бывает с миром, где угасла звезда?
Еще тысячу лет Нора пряталась от света осени в самую темную комнату, ненавидя себя за то, что не может ненавидеть.
Тонкий лист пергамента, приглашение на чествование Генерала Алеона. Элеоноре было велено явиться.
