Пока я играла с ними в гляделки, то не заметила, как к моему столику подсела девица, которая уселась на свой большой чемодан.
– Котлету доедать не будете? – прямо спросила она, и не дождавшись ответа, придвинула тарелку к себе.
Дерзкие молодые мне нравились, и я даже хотела предупредить ее о несъедобности продукта, но котлета очень быстро исчезла в ярко накрашенном девичьем рте.
«Ну, и черт с тобой, – хмыкнула я про себя. – Кто-то ведь покупает привокзальные пирожки. Девчонке, наверное, не впервые будет. Главное, чтобы мы не одним рейсом летели».
– Ленка, – через столик ко мне протянулась тощая девичья ладонь с зелеными ногтями. Лак не первой свежести, заусеницы обкусаны до крови, кожа обветренная, между пальцами характерные пятна курильщицы. Ресницы накрашены густо и неумело, стрелки кривые, брови по старинке выщипаны и нарисованы заново. На вид созданию было лет двадцать, но в паспорте могла быть нарисована любая цифра. Больше всего мне понравились в девушке глаза. Хоть они и повидали грязи, но мир в них еще отражался чистым и красивым – как картинка в детской книжке. Увы, долго ей таковой оставаться было не суждено.
– Галя, – представилась я, аккуратно коснувшись протянутых пальцев. Взгляд так и цеплялся за рукав куртки – вдруг оттуда выскочит кинжал. Рукопожатия я не любила, всегда переводя их в легкое касание.
– Ну, и снежище! – воскликнула Ленка и стянула с головы шапку. По плечам рассыпалась копна белокурых локонов, в ушах болтались дешевые сережки «под золото». Она явно искала тему для разговора, мне же стало жаль, что такая молодая и красивая, а уже одной ногой – там. Ее следующий вопрос совсем не удивил:
– У меня перевес, посылочку с собой в салон не возьмешь? – произнесла Ленка, а сама принялась косить глазом за барную стойку, откуда за нами пристально наблюдал тучный мужик под два метра ростом. С такими связываться – один вред для здоровья.
– Что слушаешь? – спросила я, кивнув на старенький плеер. Такие устройства только в Лесогорске и встретишь. Я думала, мир про них уже забыл.
– Точно не Бетховена, – фыркнула девчонка, а я удивилась, что она знала такие имена. Тяжелая у нее была жизнь, по лицу видно, но я заставила себя отвернуться к окну.
Как сказала бы Медведка, Ленка эта вела свой корабль в последнюю гавань, а Северине Ромовой роль мамочки заблудших дочерей никогда не шла. Да, с фамилией мне не повезло, как и с позывным. Кто ее придумал – начальство органов опеки или детдома, было уже неважно, но любовь к крепкой выпивке прослеживалась. Не Водкина – и то хорошо. Нина Глебовна, старшая воспитательница в доме малютки, куда меня подкинули, призналась как-то, что имя мне придумали коллективно, когда «девочки» собрались посидеть после тяжелого трудового дня. К задаче подошли творчески и сошлись на том, что никого еще за всю историю их дома малютки так не называли.
– Посылку брать будешь? – потрепала меня за рукав нетерпеливая Ленка, привлекая к себе внимание. Не знала соплячка, что те, кто так делал, могли умереть от резкого удушья в горле. Я выдохнула, спрятала руки под стол и уставилась на нее честным взглядом:
– Ну, и какая у тебя там наркота?
– Дура, что ли! – сразу вспыхнула девушка и, забывшись, снова оглянулась на мужика. Тот кивнул ей на меня – трудись, мол.
– Специи для бабушки, – выдала она рабочую версию. Я даже скривилась от такого скудоумия. Было немного обидно. Вокруг толпилось столько людей, но тупой почему-то посчитали меня. Я поймала в отражение свое лицо. Макияж не потек, грим показывает всем приятную картинку, выражение глаз под контролем, волосы собраны в деловые косы – идеально для путешествия. Что со мной не так, Ленка? Почему предложение перевезти наркоту ты сделала именно мне?
