Ему нравились старые города Германии, и за возможность побывать в них еще и еще раз он был готов отвергнуть любые другие дары судьбы. Конечно, эта любовь у него из детства. Первые осмысленные жизненные впечатления связаны с Германией, где а начале пятидесятых служил отец. Ничем другим, кроме впитанной в ранние годы атмосферы той тогдашней жизни, нельзя было объяснить этого сродства – это почти зов крови. И все последующие приезды в Германию только накапливали эту любовь.
Он всегда завидовал людям, , которые, например, описывая лес, могли поименно перечислить множество разнообразных растений, трав, цветов. Или, гуляя по городу, точно вспомнить какие-то исторические события, что произошли в том или ином месте, как, напрмер, Джойс. Что бы рассказал Джойс о Констанц, родись он тут, а не в Дублине? А что знает о Констац он сам? То, что известно всем – что в средние века здесь состоялся Вселенский Собор католической церкви, положивший конец схизме и был избран единый Папа, что по решению Собора был предан костру Ян Гус, что статуя Империи в порту изображает знаменитую в те времена куртизанку, которую вывел в своих «озорных рассказах» Бальзак, что Барбаросса останавливался здесь перед крестовым походом, что отсюда родом граф Цеппелин, создатель дирижаблей. Но все эти факты имели для него значение только, как единое целое, и только связанные с живым видом озера, с Альпами, видневшимися на другом берегу, с флагами стран Европы, трепетавшими от ветра на мосту через Рейн, с железной дорогой, уходящей в Швейцарию, с современной городской скульптурой у фонтана. где любят играть дети, с кафе и магазинами, со знанием того, что Рейн берет начало в горах Австрии и впадая в Boden See, сохраняет свое название и суть реки на протяжении всего своего невидимого пути , влившись в воды озера…
Во время прогулки пошел дождь и он решил переждать его в соборе, до которого было рукой подать, и посещение которого так и так входило в его планы. Собор реставрировали, на время вынужденно обезобразив фасад строительными лесами. Констанцский мюнстер не мог соревноваться в великолепии со Страсбургским, или Фрайбургским, или Эрфуртским соборами, но все же был внушительных размеров и впечатлял своей аскетичной архитектурой, более свойственной протестантским храмам. «Мюнстер» обозначает, что в этой церкви служит епископ. Как и снаружи, внутри преобладал светло– серый цвет – и стены, и потолок, и колонны нефа… но витражи собрали все цвета, как в калейдоскопе, правда, сейчас они были не такими яркими –солнце, скрывшееся за тучами, не подпитывало краски. Он не застал богослужения, праздничная месса закончилась до его прихода, и внутри уже не было толпы прихожан. Среди немногочисленных посетителей , большей частью это были туристы, обращала на себя внимание группа человек двадцать, расположившаяся на скамьях , к которой обращался , стоявший рядом священник. Было видно, что это не проповедь, а вполне личная беседа, кажется, они договаривались о какой-то дате. Серов сел поодаль от них, позади., разглядывая хоры и кабинки для исповеди. К этой большой группе принадлежали еще трое – женщина лет тридцати и два молодых человека, поначалу они стояли рядом со священником, но сейчас отошли от всей компании и сели на скамью за два ряда перед ним. На женщине был серый брючный костюм и широкий белый холщовый шарф, накинутый на плечи. Она была удивительно хороша. Ощущаемая, как дыхание, свежесть чуть смуглой кожи , плавные линии открытой шеи, умное лицо, ладная фигура и море осторожной, сдержанной женственности. Такой тип женской красоты можно встретить только в Старом Свете. Это была совершенно особенная, западноевропейская красота, созданная и природой, и безукоризненным умением пользоваться дорогой косметикой и ювелирными украшениями, и , конечно, образом жизни, без сомнения хорошо обеспеченной. Ничего яркого и тем более вульгарного не было в ее облике, наоборот что-то загадочно приглушенное, но она была потрясающе пленительна и желанна. Он не мог оторвать от нее взгляда. и сожалел, что ничто в мире не может соединить их, стать причиной их знакомства и хоть какого-то сближения. Риторическая обида на несовершенство мира переполняла его. Все будет, как предписано свыше, он встанет и уйдет, вместо того, чтобы не расставаться с этой женщиной всю жизнь. Таков мир. Ваши желания – ничто. Но он не смог заставить себя уйти и дождался, пока вся компания покинула собор, и она вместе со всеми…
