Хенрик улыбнулся.
– Да, я стараюсь. Когда я смешиваю травы, когда наблюдаю, как они взаимодействуют, я чувствую, что прикасаюсь к чему-то большему. Это как молитва, только через действие. Я не просто лечу людей, я пытаюсь понять, как устроен мир, и через это понять Бога.
Эгидий задумчиво посмотрел в окно, где дождь продолжал стучать по стеклу.
– Может быть, именно поэтому Бог позволил нам изучать природу. Не чтобы мы стали гордыми, а чтобы через её понимание мы могли приблизиться к Нему. Ведь если мы видим, как совершенен Его замысел, разве это не укрепляет нашу веру?
Хенрик кивнул, его глаза блестели.
– Именно так я и чувствую. Каждый раз, когда я нахожу что-то новое, я чувствую, что становлюсь ближе к Нему. Это как если бы Он говорил со мной через природу, через её законы и тайны.
– Ты знаешь, Хенрик, твои слова о том, как природа говорит с нами, напомнили мне о моём паломничестве в Иерусалим. Это было много лет назад, когда я был ещё молодым монахом. Я почти десять лет там прожил.
Хенрик, заинтересованный, наклонился вперёд:
– Расскажи, что ты увидел там? Я никогда не был дальше Ревеля, если не считать своего пути сюда из Германии.
Эгидий улыбнулся, его глаза загорелись воспоминаниями:
– Представь, дорогой мой Хенрик, совершенно другой мир. Там, где мы живём, всё зелёное, влажное, прохладное. А там… там солнце палит так, что кажется, будто небо раскалилось докрасна. Земля сухая, каменистая, и только кое-где растут оливы и виноградники. И запахи… запахи совсем другие. Там пахнет пряностями, пылью, теплом. Это как будто ты попал в другую книгу, написанную тем же Автором, но на другом языке.
Хенрик задумчиво кивнул:
– Это должно было быть поразительно. Я всегда думал, что природа здесь, на Севере, – это единственный способ, которым Бог говорит с нами. Но ты говоришь, что там всё иначе?
Эгидий продолжил:
– Именно так. Там я увидел, как разнообразен замысел Бога. Травы, которые растут в пустыне, – они совсем не такие, как здесь. Они выносливые, крепкие, как будто созданы для борьбы с жарой и засухой. И люди там… они используют их по-другому. Я видел, как местные лекари готовят снадобья из растений, которые я никогда раньше не видел. Это было как открыть новую главу в книге природы.
Хенрик заинтересованно поднял брови:
– И что ты почувствовал, когда увидел всё это?
Эгидий задумался на мгновение, затем ответил:
– Я почувствовал, что Бог гораздо больше, чем мы можем себе представить. Его замысел не ограничивается нашими лесами и реками. Он создал мир, который настолько разнообразен, что мы, даже изучая его всю жизнь, никогда не сможем понять до конца. И это… это одновременно и смиряет, и вдохновляет.
Хенрик улыбнулся:
– Ты знаешь, брат Эгидий, твои слова заставляют меня задуматься. Я всегда считал, что природа здесь, в Ревеле, – это всё, что мне нужно для понимания Бога. Но теперь я вижу, что это лишь малая часть Его замысла.
Эгидий кивнул:
– Именно так. И знаешь, что самое удивительное? Даже в этой разности есть единство. Травы, которые растут в пустыне, и те, что растут здесь, – они все служат одной цели: поддерживать жизнь. Это как если бы Бог сказал: «Вот, я дал вам всё, что нужно, но в разных формах. Ищите, изучайте, и через это вы найдёте Меня».
Хенрик задумчиво посмотрел на свои мешки с травами:
– Может быть, именно поэтому я так люблю свою работу. Каждый раз, когда я нахожу новое свойство у растения, я чувствую, что становлюсь ближе к пониманию этого замысла. И теперь, благодаря тебе, я понимаю, что этот замысел гораздо шире, чем я думал.
