С этими мыслями Торас Халладен уснул, и ему снились корабли, вспарывающие холодные волны Ледяного Моря, снились храбрые рати, сходящиеся в смертельной битве с грендами и хорнирами, защищавшими Альвига. Видел он и самого короля, в бессильной злобе наблюдавшего за тем, как его войска теснят от берега, но видение это внезапно сменилось иным – огненной бурей, превращающей леса и долины в безжизненную пустыню, в мгновение ока сметающей города и селения, оставляя за собой лишь выжженные руины. Торасу снились изувеченные люди, влачащие существование более жалкое, нежели нищие в трущобах Деуса, ему снились уродливые железные башни, устремившиеся к небесам, а еще – огромный рыжий волк, скалящий зубы. Затем на месте волка возник Герред Огнебородый, протягивающий к Торасу руки, просящий помощи, но прежде чем граф успел что-то сделать, стрела вонзилась в грудь ландгеру, а за ней – еще одна, и чей-то топор отсек Герреду голову, а его борода вновь превратилась в пламя, поглощающее, один за другим, все Морозные Острова.
Халладен проснулся, сбрасывая шерстяное одеяло, точно оно было объято пламенем, и лишь почувствовав холодный ветер, насквозь продувающий его замок, осознал, что все увиденное им было кошмарным сном. В голове было ясно, как если бы он и вовсе не пил прошлой ночью вина (а быть может, слуги вновь разбавили его водой!), и замысел графа теперь обрел четкие очертания, из дерзкой выдумки, превратившись в нечто большее, захватившее все мысли Тораса. Но, самое главное, у него было время, на осуществление задуманного, ведь вслед за штормами придут морозы и новости, какими бы они ни были, смогут достигнуть Морозных Островов лишь по весне, а за полгода граф надеялся успеть закончить приготовления.
Утреннюю трапезу Торас разделил с приближенными – седовласым командиром всадников Редаром, служившим еще его отцу, и сборщиком податей Хоргалем, который так же ведал казной графства и торговыми делами.
– Помнишь, я послал тебя искать выживших в бурю?
– Да, граф, – кивнул Редар, разрывая кусок мяса сильными пальцами и укладывая меньшую часть на ломоть хлеба, лежащий перед ним. Передав оставшееся блюдо торговцу, воин обсосал пальцы и вытер о рубаху. – Я видел, в замок кого-то притащили. Прок-то вышел из этого?
– Вышел, – граф принял от Хоргаля остатки дичи, легко уместившиеся в его огромной ладони, и откусил немного, проглотив не жуя. – Вот дрянь! Вздернул бы повара, да где другого взять?!
– Найду, только прикажите, – улыбнулся казначей. – А этого – хоть сейчас на виселицу.
Халладен покачал головой:
– Не стоит. Готовит он, может, и скверно, зато преданный, и пробует все сам.
– До чего же отвратительный у него вкус, ваша милость, – Хоргаль тряхнул головой, выражая негодование. – В Деусе уже год, как используют особую пряность, чтобы придать блюду некий тонкий привкус, и я, посмею заметить, купил для вас немного. А потому, хотел бы знать, что помешало повару ее добавить? Эй…
– Хватит, Хоргаль! – Одернул его граф. – После твоей прошлой специи у меня все нутро огнем горело неделю. Жили же мы без них раньше.
– С позволения вашей милости, я лишь желаю, чтобы графский двор не выглядел излишне диким в глазах соседей.
– Дай тебе волю, и мы будем есть то, что подают в Деусе, одеваться как в Талании, и говорить на хонтэйском, – глядя на бледнеющее лицо приближенного, Халладен рассмеялся: – Притом, что сам ты келийский торгаш.
