– Но Чернобог жесток и неумолим, – возражал Милослав. – Справимся ли мы с его гневом, если что-то пойдёт не так? Не погубим ли мы тех, кто будет невиновен, но окажется рядом с нарушителями? Сила его сравнима с самим Родом, но нрав гораздо вспыльчивее и суровее. А иначе ему нельзя, в схватке со злом надо уметь бить первым.
– Мы попросим грозного Бога о помощи и защите, – не отступала Богдана, – и он не будет проявлять свою разрушительную сторону, а лишь обережёт нас.
Волхв покачал головой, не будучи уверенным в том, что они с юной девицей смогут оговорить и активировать выложенную из камней резу Чернобога так, чтобы отсечь его нетерпимость и резкость.
– А ещё надо сделать несколько рез Макоши, – продолжала повелительница змей. – Мудрая Богиня всегда покровительствовала Раде – и сейчас не откажет.
Здесь Милослав согласился со словами своей подруги. Кого, как не хозяйку полотна жизни, просить о благополучии и счастье в такой судьбоносный день? Дочь её Доля пусть крепко держит в руках нить судьбы Радамилы, а её сестра Недоля отпустит немного, чтобы легче было пройти девице по тонкой грани, которая отделяет прошлое и будущее. Отделяет привычную жизнь дочери огня и ведуньи – от судьбы правительницы Южных земель, поверенной древних Духов и наследницы истинных князей края.
– Я даже немного завидую Раде, – вдруг сказал юноша, – у неё что ни обряд, так такой силы, что Богам завидно. Будь то пробуждение огня или принятие силы источника. А теперь вот ещё и это.
– Зато ты был в каменном лабиринте, – ответила Богдана, – и ходил по разным временам. Видел истоки моей силы и зарождение дочерей огня. Не каждому смертному Боги дают такую возможность.
Волхв не успел ответить, так как в этот момент Крон круто спикировал вниз, оглашая всё вокруг своим криком.
– Мы пришли к месту закладки первого символа, – сказал Милослав, давая знак остановиться воинам, сопровождавшим их. – Начнём со знака Велеса, – обратился он к спутнице, – я хочу расположить его по всем сторонам света. А в промежутках выложить по разные стороны холма по два символа Чернобога и Макоши. Что скажешь?
Богдана удовлетворённо кивнула. Она была рада, что волхв прислушался к её словам и согласился установить разные символы. Сердце девицы было неспокойно в преддверии обряда. Причём боялась она не за себя или Раду, а почему-то за Милослава. Ей казалось, что из всех них он наиболее уязвим.
Объяснить это она себе не могла, но чувствовала, что с братом Рады что-то происходит. Ей даже чудилось, что на него кто-то нападает, но она гнала эти мысли, так как своими глазами видела, что физически юноша здоров, а атаки на тонком плане отражает его защита.
Пока они с Милославом продолжали обходить холм, девица думала о том, что ударов на тонком плане, что она чувствовала в последнее время, поубавилось. Она не знала, что волхв испытывает такие же удары на себе. Да и были атаки на Богдану несильными, будто посланными неумелыми ведьмами.
Как-то Богдана даже нашла в своих покоях подклад – горсть земли с иголками, лежащую на дне сундука с платьями. Аккуратно собрав грязь с помощью веника и совка, она вынесла её на улицу и сожгла, нашёптывая, что пламя снимает с неё всё дурное.
– Как дым летит по воздуху, так возвращается к ведьме её колдовство, – приговаривала Богдана, глядя на огонь.
И вечером того же дня одна из девиц, прислуживавших им с Радой, сильно порезалась тонким ножом, буквально проткнув себе руку, как толстой иголкой. Внимательно присмотревшись к ней, северянки увидели на уме прислужницы дурные мысли, которые были тщательно скрыты внешним, напускным радушием.
