Североград - страница 23

– Ты сам наложил печать. Ты сам и должен её снять.

Артём отпрянул, будто очнувшись от кошмара, но лес не отпустил его. Камни продолжали мерцать тусклым светом, а голос, произнесший его имя, растворился в воздухе, оставив после себя ощущение холода, как от льда на шее.

– Артём! – Варя схватила его за руку. – Что это было? Ты весь побелел…

Он с трудом вдохнул. Слова не сразу пришли.

– Я… Я видел себя. В прошлом. Я стоял здесь… в тех одеждах. И мы – они – запечатывали что-то. Что-то, что не должно было вырваться наружу.

Она оглянулась.

– Ты уверен, что это были не просто видения?

– Я чувствовал… это была не просто память. Это была часть меня. Или моей крови.

Круг внезапно начал тускнеть. Свет в камнях угасал, а с ним и странная тишина. Лес снова зашевелился – ветер прошелестел по верхушкам деревьев, птицы закричали вдали, будто вернулись из долгого заточения.

Но под поверхностью Артём ощущал, что что-то изменилось. Что-то пробудилось.

– Нам нужно уходить, – прошептала Варя. – Быстро.

И они побежали – между деревьев, мимо застывших теней, что казались наблюдающими. Ветки хлестали по лицу, воздух становился всё теплее, будто с каждым шагом они выходили из чужого мира обратно в свой.

Когда школа показалась впереди, мрачная и недвижимая, как крепость на границе реальности, Артём обернулся. Лес был всё тот же. И в то же время – совсем другой.

Он чувствовал, как из глубины себя поднимается тишина. Словно кто-то – или что-то – теперь знало, где он. И знало, что он помнит.

Они пробрались в спальню незаметно. Никто их не ждал. Всё было по-прежнему – книги, лестницы, огонь в камине.

Но в голове Артёма звучал всё тот же голос, не голос даже – зов:

– Ты сам наложил печать. Ты сам и должен её снять.

Он лёг, но не смог уснуть. А где-то далеко, в темнеющем лесу, круг из камней слабо засиял в последний раз – как прощание, или как обещание.

Глава 17 Запах пепла

Артём проснулся от резкого ощущения, будто в комнате стало меньше воздуха. Свет едва пробивался сквозь полупрозрачные занавеси, оставляя на полу блеклые пятна. В голове стоял гул – не от сна, а от чего-то иного. Будто лес всё ещё шептал ему сны, но теперь молча.

Он сел на кровати, осмотрел руки. Кожа была чиста, но внутри – что-то осталось. Как след после ожога, которого не видно. Он всё ещё чувствовал, как в пальцах дрожит магия круга, и как внутри него – не страх даже, а осознание: всё по-настоящему.

Варя встретилась с ним у входа в большой зал. Её лицо было настороженным, но она сдержанно кивнула. Они договорились молчать – по крайней мере до вечера. Пока не решат, что делать дальше. Никто не должен был знать, куда они ходили.

Однако мир, как оказалось, знал.

На утренней трапезе в зале царила обычная суета – гремели ложки, студенты перебрасывались шутками, над столами витали ароматы горячих настоев и свежих булочек с медом. Но Артём не мог ни есть, ни говорить. Он ощущал взгляд. Сначала мимолётно. Потом – настойчиво.

Он поднял глаза и встретился взглядом с профессором Белоусовым.

Историк магии был странным человеком – сухим, строгим, всегда отстранённым. Но сейчас в его взгляде было узнавание. Он знал. Или догадывался.

Когда Артём уже выходил из зала, Белоусов подошёл – беззвучно, словно вырос из тени.

– Северянин, – произнёс он негромко, но вес его голоса ощущался физически. – После уроков. Мой кабинет.

Артём кивнул, но слова застряли в горле.