Вика прыснула. Ася строго опять на нее взглянула.
– Он даже расчета не стал просить – манатки смотал и убежал. Ираклий таких грехов не прощает.
– Строгий хозяин?
– Нормальный, если сам не дурак.
Вмешалась Вика, простодушная и нецеремонная, больше на мальчика похожая:
– Ну что говоришь? Не может грузин быть нормальным человеком: все они очень жестокие люди. Порой так взглянет, что у меня матка сразу опускается.
Сейфула покосился на нее и подумал – какая славная девчонка; жаль, что собой торгует.
На стоянку подкатила машина, заглушили мотор, хлопнула дверца.
– Ну все, сворачиваемся, клиент повалил, – девушки в четыре руки очистили стол, снеся все блюда и сковородку на кухню.
Сейфула остался на месте, допивая пиво из бутылки.
Отворилась дверь, и вошел молодой человек в кожаной импортной куртке.
– Здравствуйте! У вас здесь тепло и тихо – просто рай! А на перевале выпал снег – машин скопилось! Не всякая сейчас способна на такой подъем по накату – резину-то поменяли.
Сейфула кивнул на приветствие. Гость огляделся.
– Вижу – покормите, а переночевать не найдется?
– Гостиница в городе. Вот меню, – сказала Ася, выходя из кухни.
– Шашлык можно?
– Придется подождать.
– Ну, как везде, – гость присел. – Тогда для начала кофе, черный, без сахара, нерастворимый.
Ася снова ушла на кухню. Сейфула к мангалу. С клиентом осталась Вика.
– Из Челябинска едете? – спросила она.
Гость с улыбкой взглянул на нее:
– Голубушка, вы не местная? Перевал-то у Таганая. Да, кстати, почему у вас такое странное название – «Вдали от жен»?
– Почему странное?
– Намекает на что-то.
– Не намекает, а прямо говорит – вам нужна женщина? Я к вашим услугам.
– Ну и как это будет выглядеть? – без комнаты и постели.
– Можно в машине.
Вошла Ася с кофе:
– Шашлык уже на мангале.
Поставила чашечку и снова вышла, сговор продолжился – договаривающие стороны ласково смотрели друг на друга.
– В машине – губками?
– А как вы хотите?
– Сколько берете?
– Стольник.
– Можно я кофе попью, пока вы работаете?
– Пейте, только на голову мне не пролейте.
Оба поднялись и пошли к машине – молодой человек с чашечкой кофе в руке.
Шашлык был готов.
– Подержи его в сторонке от жара, чтоб не остыл и не пересох, – попросила Ася. – Клиент с Викой пошли в машину. Ждем…
Что-то кольнуло Сейфулу в самое сердце. Вика, жизнью трёпаная, но сохранившая, по его мнению, толику очарования – с такими чудесными, редкими глазами! – сейчас отдается за деньги первому встречному-поперечному, этому хлыщу в кожаной куртке.
Вот она – высшая независимость собственного достоинства! Кашапов всякое на зоне видал. И как мужиков опускали, делая «машками» – за пайку или просто силой. Их было не жалко…
Но женщина, гордая и недоступная, какой она блазнилась Сейфуле из-за колючей проволоки, должна быть… Черт! Никто ничего ему не должен – каждый зарабатывает, как умеет.
Стало грустно.
– Ты не женат? – спросила Ася.
– И не женюсь, на вас наглядевшись, – буркнул Кашапов и вставил в рот сигарету.
– Осуждаешь? Ну-ну. Будь у меня фигурка Вики, я бы тоже в путаны пошла. Что смотришь? Осуждаешь? Знаешь, сколько они зарабатывают?
– А как же семья, дети, счастье?
– С мужиком-то счастье? Не смеши меня. А дите я себе сама рожу и воспитаю – были бы деньги…
Вернулись ушедшие в машину. Гость занялся шашлыком. Вика, взяв из холодильника бутылочку пива, села за столик в конце зала. Лицо ее было озабоченное и с особенным, необыкновенным оттенком собственного достоинства. Но глаза помягчели, не так кололи.
