Ничего: Сашке не первый раз приходилось поднимать корабль после бессонной ночи. Благо, в большинстве портов всегда есть, с кем эту ночь провести.
Штурман огляделся: каюта как каюта, маленькая, тесная. Жесткая дощатая банка – постель, стул и рундук в одном; откидной стол, дверцы стенного шкафа, над кроватью – стандартные крюки под холодное оружие. Иллюминаторов нет, украшений нет, только футляр с альтом сиротливо стоит в углу.
Еще раз подумав, Белобрысов переложил инструмент горизонтально: ниже палубы не упадет. Корпус корабля слегка дрогнул.
Прислушавшись, штурман разобрал плеск и шелест из-за борта – вода наполняла стартовый сайт пушки. Значит, диспетчерская служба дала добро, старт разрешен. С протяжным вздохом Сашка вновь уселся на банку, вытащил нотную тетрадь и стал разбирать «Грустную пиратскую»: раз уж Сандре втемяшилось играть, мимо нее ни за что не пройдет – это ее любимая.
* * *
– Пятиминутная готовность.
– Запрос подтверждения.
– Подтверждение получено, старт разрешен, – Белка еще раз пробежала глазами индикаторы и приборы. – Все системы в норме. Начинаю обратный отсчет.
– Аврал экипажу.
«Динн-динн-динн» – на эфирных кораблях не бывает боцмана, и команды всему экипажу подаются не дудкой, а колоколом громкого боя. При этом колокол не отбивает склянки – традиция. Эфирникам требуется куда более точный расчет времени, бесконечные песочные часы находятся в ведении кормчего. Корабельное время выставляет капитан перед каждым стартом – как правило, по времени порта прибытия.
– Штурман пост принял, навигация в норме, к старту готов, – Сашка уселся на свое место, зафиксировал поворотный стул и пристегнулся.
Балл отреагировала кивком головы.
– Кормчий на посту, к старту готова, – слова Сандры пока не сопровождали привычный Сашке шорох и шипение – двигатели не запущены.
– Казначей на месте, к старту готова, – невнятные слова звучали не из интеркома (шар оставался темным), а из медной трубки, выходящей из-под палубы рядом с креслом капитана. Трубка заканчивалась изогнутой воронкой немалых размеров. Ну и ну!
Правильно, интеркомом лишенка пользоваться не может, вот и придумали какое-то чудо чудное.
– Как там Абордаж? – наклонившись к воронке, почти проорала Княгиня.
– В порядке, вцепился в свою подстилку и шипит.
Сашка встретил недоумевающий взгляд Белки – и оба воззрились на капитана.
– Это переговорная труба. Я вижу, вам в новинку, штурман? Такая система применяется на серебряных шахтах для связи с поверхностью.
Сашка отвел взгляд от медной трубки. Ладно, ну лишенка, ну и что с того?.. От казначея ход корабля не зависит. И если она продержалась в эфире тридцать лет…
Стоять! Как он не сообразил?! Если она лишенец, значит, она гораздо моложе, чем выглядит: наверное, ей не шестьдесят-семьдесят, как он подумал, а лет сорок пять, не больше. Значит, сбежала в эфир совсем девчонкой. Однако.
– Минута до старта.
Белобрысов еще раз подергал ремень – сидит плотно, стул зафиксирован по ходу движения. Неприятнее старта в полете ничего нет… разве что посадка. И то: во время посадки страха больше, неудобства меньше. Вне эфира кристаллы не могут создать достаточную гравитацию, не изгадив все вокруг корабля, а перегрузка все-таки нешуточная: подбросить даже пятидесятитонный «Блик» на полсотни метров вверх – непростая задача, для решения которой и создаются сложнейшие стартовые орудия.
