Свободное время Балл предпочитала проводить отнюдь не за трепом с молодежью. Пару раз Сашка вынужден был зайти в капитанскую каюту – естественно, по приглашению – и оба раза заставал капитана за чтением. В первый раз он пришел за справочником Марджа – подробными лоциями системы, в которой Халифат кружился четвертой планетой. Второй раз – за письменным разрешением проведения санобработки на третьей палубе: домовой обнаружил сверчка, целого одного.
Из-за условного пассажира-паникера экипаж, включая Берг, ползал по подпалубному пространству – среди балласта, в полутьме. Сложил ли свои лапки героический сверчок в борьбе с санькиной патентованной отравой – вопрос остался открытым, а вот штурман получил по полной: два синяка и шишка на лбу. Идти к Балл, исполнявшей заодно обязанности судового лекаря, с такими пустяками он, естественно, даже не подумал.
Берг проводила корабельные будни еще интереснее шкипера: безукоризненным почерком (магическая печать недоступна!) заполняла толстенные талмуды журналов, со стальным лязганьем крутила ручки арифмометра, убористым шрифтом покрывала листы бесконечными расчетами непонятно чего…
Зато Абордаж, черный и надменный, неизменно приходил слушать людские разговоры и угоститься молоком. Однажды он даже удостоил особо пронзительную ноту своим басовитым и сочным аккомпанементом – точно в соответствии с правилами гармонии.
Васька Христофоров, не считая случая со сверчком, сидел ниже воды, тише травы. В кают-компании не появлялся (что естественно для домового), но его и вообще по помещениям не видели. Только Сандра, посмеиваясь, рассказывала о булькающих звуках, долетавших порой из-за переборок. Так что на долю Сашки выпало общение с кормчим и пилотом. То есть это Сандра активно общалась с Сашкой и с Белкой, иной раз подавая реплики за них тоже, вытягивала на совместные сыгровки и всячески тормошила.
Бэла больше отмалчивалась по углам, но первая опасливая настороженность пропала. А шарахаться штурмана она перестала сразу же после взлета. Сандра учила ее умеренным скандинавским ругательствам и, кажется, наука шла впрок.
Три с половиной недели – это очень мало. Только втянулся, только привык, только чуть узнал окружающих тебя людей, заново разобрался-разучил аккорды – и на тебе: посадка на носу.
Посадка! Каждое плавание имеет начало, и каждое успешное плавание имеет конец. Сколько неудачников осталось бесконечно дрейфовать с разбитыми кристаллами и обломанными мачтами в полутьме эфира? После того, как жизни экипажа перестали зависеть от груза сухого льда – черный плющ с избытком добывает кислород из сухого воздуха кают и трюмов в обмен на небольшую долю света, – автономность плавания стала вопросом лишь запасов воды и пищи. Возможно, некоторые из затерявшихся еще живы, – те, кто вытянули билет в один конец в бесконечной череде эфирных течений и ветров. Но не будем о грустном – их путешествие окончилось. Если немного повезет, скоро они будут на планете, safe ashore[18]. До следующего раза.
Бригантина уцепилась за неяркую желтую точку у предпоследнего чек-пойнта и уверенно побежала к последней: тусклой от расстояния желтой звезде, баюкающей теплый и мягкий, такой необычный и обыкновенный мир. Очередной мир людей.
* * *
Запах свежескошенной луговой травы и чабреца ласково взял Сашку за щеки, поманил едва заметной ноткой розмарина и намекнул на свежее мясо, жарящееся совсем неподалеку. Вон за тем поворотом. Или вон за этим…
