Белобрысов отвел глаза: не с его топографическим кретинизмом пытаться проложить курс в этом скоплении домишек и домиков, что лепились друг к другу так, словно отчаянно мерзли или тянулись к свету. Зачем они это делали, Сашка не понимал, хоть убейте: на Аль-Кариме, в благословенном городе Эль-Бахр-эль-Ахмар, было солнечно и жарко. И очень влажно: в воздухе висел влажный туман, вода от недавнего ливня все еще капала из причудливых водосточных труб с раструбами в виде демонических пастей, вспыхивала радугой то тут, то там, обдавала влажным блеском булыжник.
Еще в Эль-Бахр было изобильно. Вдоль каждой улицы здесь торговали чем угодно, от связок огненно-красных стручков, похожих на барбарис по виду и вкусу (на самом деле животного происхождения), до девушек в жены. Последние распродажи происходили возле нотариальных контор и несли на себе налет провинциальной респектабельности.
– Боги мои, ну и порядочки! – пробормотал Сашка, еле отбившись от сильно размалеванного паренька в обтягивающей жилетке и прозрачных шароварах, – похоже, в этом случае речь шла не только о бизнесе, но и о личных предпочтениях.
– Штурман, вы же бывали во внеземных портах, – усмехнулась Балл, которая следовала на несколько шагов позади – Сашке приходилось все время глупейшим образом оглядываться через плечо, чтобы ее не потерять.
– Да чего там во внеземных – по окраине русских колоний гоняли, и все… – буркнул Сашка, которому стыдно было признаваться, что за шесть лет он и впрямь только однажды побывал в порту действительно дальнего эфира. Да и то во время его ходки на «Дженнифер», когда они везли груз пеньки и смолы на регульский Чарнинг.
Как Балл среагировала на его замечание, Сашка не понял. Она ничего не сказала, а лицо ее закрывала плотная черная сетка. Сетка крепилась к закрывавшему голову и плечи платку-накидке, в данном случае ярко-алой, чтобы показать капитанский статус. Накидка называлась «чаршаф», а сетка – «чадра», если Сашка ничего не путал[19]. Все прочие части тела Балл закрывал длинный черный балахон, строго по местной моде – так или почти так одевались все встречные особы женского пола. Местная мода Сашку не вдохновляла.
– Куда теперь? – спросил Сашка.
– У укротителя джанзиров направо.
Кто такие «джанзиры», Сашка не знал, но решил, что так могут называться здоровенные зубастые гусеницы, которым кишмя кишела стоявшая у ног толстенького мрачного усача корзина, и оказался прав – Балл его не одернула.
«Чертовы лицемерные святоши, – корил Сашка за свои неудачи основателей планеты. – Всегда я говорил, что от религии сплошные проблемы».
Его еще несколько раз дернули за полы плаща (Сашка носил плащ, который, опять же по местным понятиям, полагался «передним мужчинам»), один раз привязался какой-то бритоголовый тип в желтом. Он шел следом несколько метров, чем-то визгливо возмущаясь. Пару раз на ломаном английском предложили купить последовательно вяленой рыбы, беруши и средство от запора. Однажды Сашка чуть было не потерял дорогу, засмотревшись на узорную башенку особенно изящного минарета, украшенную шестиугольными зелеными камнями. Однако вскоре они все-таки оказались у конечного пункта их маршрута: неказистого домика западной архитектуры, пугающе сильно вросшего в землю – входная дверь находилась на несколько ступенек ниже уровня почвы. Вряд ли это так задумывалось, хотя бездна их знает…
