Тут Сашка почувствовал, что сердце его упало: он наконец-то понял, что Балл имела в виду, когда говорила о специфике курьерства. Контрабанда – это точно; а может быть, что и похуже.
С другой стороны, тогда же она сказала, что ему, как штурману, ни с чем таким дело иметь не придется.
Пока он так размышлял, Берг наконец-то поднялась со своего ящика и полезла в малый люк, предназначенный для экипажа; Сашка поднялся за ней, чувствуя, как неудобно бьет по заднице футляр с альтом, по-гитарному привешенный на спину.
В дуле пахло солью и водорослями (на запуск, конечно, пресную воду никто не тратил, накачивали прямо из океана), нагретым за долгий день металлом и, конечно, озоном. Бригантина стояла на распорках, с палубы до дна пушки свисала веревочная лестница. Берг влезла наверх удивительно легко, огромный тесак совершенно не мешал ей. Сашка последовал за ней с несколько меньшей грацией, но все-таки умудрился не стукнуться о стенки желоба и вообще никак не уронить достоинство.
Половину палубы заливал солнечный свет, половина уже ушла в тень – солнце понемногу опускалось за холмы. На самом экваторе сидел и умывался огромный черный кот, почти по колено Сашке. Кот опустил лапу, поднял на вновь влезших умные желтые глаза и недовольно мяукнул.
– Это Абордаж, Маринин кот, – с удовольствием пояснила Берг. – Жирная, ленивая скотина, – это она сказала ласково. – Die absheulich wichtige Bestie, ich sage![7]
Абордаж открыл зубастую пасть и заразительно, широко зевнул, словно бы подтверждая слова казначея.
– Очень приятно, – Сашка слегка козырнул коту, как старший офицер младшему. – Продолжайте несение вахты, господин кот, я не буду вам мешать.
Берг уперлась руками в пояс.
– Я всегда говорила: если на нашем военфлоте и не учат хорошенько управляться с парусами, то уж манерам научат наверняка! – и улыбнулась клыкастее любого вампира.
Сашка в очередной раз подумал, что у него все равно нет выбора.
Глава 2, об оборотнях и бригантинах
«Блик» оказался корабликом немолодым, но было видно, что содержали его превосходно. Малое количество офицеров («специалистов», как говорили торговцы) на борту имело то несомненное преимущество, что в каютах оказалось достаточно места; а Сашке даже, как единственному мужчине на борту, не считая кота, досталась отдельная. Он присвистнул, оглядывая целых три квадратных метра, на которых ему предстояло комфортно располагаться месяцы полета – неслыханная роскошь! Отойдя от порога, можно было даже распрямиться и не задеть при этом ступенчатый потолок (ступеньку на потолках жилых кают образовывала утопленная в палубу рубка).
Кают-компанию Сашка нашел даже уютной: такой ее делали два мягких дивана и часы-ходики с кукушкой. А вот и деловая нота: на стене здесь висело каллиграфически написанное расписание взлетного протокола. В полутьме (к вечеру уже совсем немного света проникало в расположенный на палубе – то есть на потолке каюты – застекленный световой люк) Сашка прочел знакомые бюрократические формулировки:
Предстартовая подготовка
1. Проверить готовность корабля:
А) Проверить закрепление груза, вещей личного состава, багажа пассажиров.
Б) Задраить люки, проверить герметичность внешнего корпуса.
В) Убедиться, что все пассажиры и личный состав экипажа (включая домовых и домашних животных) находятся на местах согласно билетам/штатному расписанию и пристегнуты надлежащим образом.
