Следующая улица заканчивалась невероятных размеров пустырем, а за заросшим сорняками пространством высился один из самых печально известных жилых комплексов города. Я смутно припомнил, как почти двадцать лет назад, еще в старшей школе, ездил среди этих многоэтажек на автомобиле в надежде по-быстрому купить травки, прежде чем отправиться на вечеринку поблизости, в Уэстпорте.
Все это как будто происходило в другой жизни; может, так оно и было.
– Ладно, – выдавил Дональд сквозь долгий вздох. – Говорить буду я.
Следом за ним мы все прошли через калитку и столпились перед входной дверью. Я почувствовал океан неподалеку, его запахи и звуки. Это шепчущее бдительное присутствие всегда было живым напоминанием о том, что он по-прежнему оставался сердцем города и, как дерзкий ребенок, не терпел пренебрежения. Прожив всю свою жизнь в двух шагах от Атлантического океана, я вновь осознал, как неуютно чувствовал себя рядом с ним. Он казался пугающим и грозным существом, злобным стражем, который проглотил бы меня, подвернись ему такая возможность. Мысль об утоплении, о смерти в воде приводила меня в ужас, и, в отличие от большинства жителей юго-восточного Массачусетса, я не был страстным пловцом, садился в лодку только в случае крайней необходимости и не согласился бы есть морепродукты даже под угрозой смерти. Для меня океан был прекрасным и поразительным лишь в силу его смертоносности. Точно так же можно считать прекрасным торнадо или особенно яростную грозу. Они полны величия в силу самой своей природы и заключенной в них мощи. И я бы предпочел наслаждаться океаном с порядочного и, предположительно, безопасного расстояния. Но если живешь здесь, от него никуда не денешься, он всегда рядом. Даже когда я не видел океан и до меня не доносились его звуки и запахи, я все равно ощущал его присутствие.
Не представляю, отчего я в тот момент так сосредоточился на океане, но на уме у меня была смерть, делившая пространство с первыми уколами страха. Где-то там, за дверью, в недрах этого медленно ветшавшего здания умер Бернард, там какое-то время лежал его труп, и, что бы мы ни делали, теперь уже поздно.
Дональд постучал, и звук вернул меня к реальности. Мы не получили ответа, и во второй раз в дверь заколотил уже Рик. Через несколько секунд мы услышали щелчок замка. Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Дверь приоткрылась, и перед нами оказалась усталая полноватая женщина. При виде нас она слегка прищурилась. Из-за ее спины, из глубины дома доносились детские голоса и звуки телевизионной передачи. Женщина вопросительно уставилась на нас.
– Здравствуйте, – Дональд выдавил улыбку. – А Сэмми дома?
Женщина кивнула, подняла палец и закрыла дверь.
– Эта стерва вообще разговаривать умеет? – пробормотал Рик.
Прежде чем Дональд успел ему возразить, а я – сказать, что хватит препираться, дверь открылась во второй раз, на этот раз полностью, и перед нами предстал крупный мужчина в майке и рабочих штанах. Он выглядел угрожающе – со здоровыми, мускулистыми руками в татуировках, густыми темными волосами и полуторадневной щетиной – и, кажется, не испытывал особенной радости от того, что мы торчали у него перед дверью.
– Да?
– Я прошу прощения за беспокойство…
– Что вам нужно? Вы кто?
По выражению лица Рика я понял, что он счел такое обращение вызовом и собирается ответить. Он открыл было рот, но Дональд успел заговорить раньше:
