– Как, говоришь, его зовут? – спросила Катька, не обращая на меня внимания.
– Глеб.
– Гле-еб… – с мечтательным придыхом протянула Катька. – И где он только такое имя взял?
– Мама с папой дали. Ну, Катька!
Она в изумлении воззрилась на меня.
– Нет, ты погляди – ей мужик буквально на тарелочке с голубой каемочкой, а она выкобенивается! И какой мужик!
– Да ты его в глаза не видела!
– Правильно, – мгновенно согласилась Катька. – Я на днях собиралась приехать к тебе на работу…
Я молча показала ей фигу.
– Ну вот! – сокрушенно сказала Катька. – Собака на сене!
В общем, расстались мы поздно – обе в отличном настроении. Катька меня всегда приводит в чувство – даже, когда мне на свидание явился эпилептик, прямо тут же продемонстрировавший приступ. Я сама чуть не грохнулась рядом, неделю на мужиков смотреть не могла. ”С ума сойти! – радостно вопила Катька. – Такого еще в нашей коллекции не было! Припадочный! Боже, какая прелесть!”
В общем, “полон стакан”…
– Здрасьте, – я плюхнула сумку на стул – и что я туда все время пихаю? Стягивая плащ, с опаской поглядывала на Бурова. Тот посиживал у своего компьютера, развалившись в кресле и попивая кофейку.
– Кофе будешь? – осведомился он благодушно.
Подозрительно.
– Ага, – я достала из стола чашку и, потирая озябшие руки об озябшие же коленки, пристроилась на угол стола. Буров сыпанул щедрой рукой, я плеснула кипятку и сделала осторожный глоток. Галочка вдумчиво красилась, Таня озабоченно рылась в толстенном справочнике. Нина Дмитриевна, вздыхая, смотрела опухшими глазами в темное окно – опять, наверное, давление… Тихо попискивали компьютеры, из соседнего кабинета доносилась музыка, Буров был на удивление молчалив, и я потихоньку отогревалась и расслаблялась. Зря, конечно.
– Что с тобой было-то? – спросила Галочка, закончив второй глаз – у меня всегда не хватает терпения и времени довести хотя бы одну часть лица до такого совершенства. Правда, и материал не тот.
– Напилася я пья-яна, не дойду до дива-ана… – мурлыкал Буров.
– Простудилась? – неодобрительно спросила Нина Дмитриевна. – Теплее надо одеваться, а то все как девочка бегаешь – ни плаща путевого, ни сапог, ни зонта…
– Ни туфель, – поддакнул оживившийся Буров. – Надо шефа подговорить, чтоб зарплату повысил. Новые купишь.
Я одарила его прохладным взглядом.
– А что? – удивился Буров. – На сменку. Чтобы не пришлось потом казенный бензин тратить…
– Заткнись! – прошипела я, не разжимая губ. Буров не унимался.
– А можно еще ввести свободный график посещения: день работаешь, день здоровье поправляешь – после напряженного трудового вечера.
Вот гад! Я пнула его в коленку – получилось метко и больно, Буров охнул, наклонившись вперед, схватился за мою ногу.
– Свихнулась!
– Доброе утро.
– Доброе утро, Глеб Анатольевич! – уже привычно выпалила я, оборачиваясь.
– Приветствую, – Буров, отдышавшись, приподнялся, опираясь о мою коленку, пожал руку шефа. Тот, приподняв брови, смерил меня взглядом, и я запоздало полезла со стола. В последний раз по-свойски похлопав меня по ноге, Буров сказал добродушно:
– Идите работать, Наташа.
– Как скажете, Сергей Дмитрич, – буркнула я, отправляясь в свой угол.
Глеб о чем-то разговаривал с Буровым. Я исподлобья поглядывала. Шеф был в плаще – только пришел и сразу к нам? Вон капли дождя еще не высохли… Хорошо, хоть сегодня я его обогнала: опоздала всего на семь минут. Личный рекорд, между прочим.
