Утрилх обвел взглядом тронный зал, где, помимо него, Морая, Пустоты, принцев и Саларея, стояли еще семеро жрецов, больше трех десятков молодых колдунов, пятнадцать стражников и пято́к обычных слуг у задней двери за троном. Из всех присутствующих Утрилх доверял лишь Мораю, Саларею и жрецам. Колдуны мечтали выслужиться перед госпожой и против нее никогда бы не пошли, как и воины. В личную охрану Пустота отбирала только самых ярых фанатиков, для которых весь смысл существования заключался в служении ей. Про Пейврада и Фридэсса и говорить было нечего, запуганные жестокими наказаниями, что не раз испытали на собственной шкуре, вынужденные думать о благополучии родителей и окончательно сломленные, они лишний раз даже моргнуть боялись без разрешения.
Пока Утрилх пытался сообразить, чем бы отвлечь Пустоту от пения Смерти и Саларея, она опустошила кубок с вином, съела пару ягод и велела принести пыточные инструменты. Императрица никогда не спускалась в подземелья, чтобы измываться над своими жертвами, она любила делать это здесь, в сердце Белого замка, на публике.
Саларей отреагировал на новость о грядущих мучениях привычным безразличием, лишь облизал потрескавшиеся губы и сомкнул на миг подрагивающие веки.
Когда вернулся слуга с деревянным, отполированным до блеска небольшим сундуком, Морай вдруг пошатнулся, нелепо взмахнув руками, попытался удержать равновесие, но запнулся ногой о ногу и шмякнулся на пол, распластавшись лицом вниз между Утрилхом и ступенями, ведущими к трону, чем привлек к себе всеобщее внимание.
– Как ты посмел показаться мне на глаза, мерзкий червь? – рыкнула Пустота, вскакивая с места.
– Я… Я… – Морая трясло от страха, он понятия не имел, что сказать. Не признаваться же, что сделал это намеренно, отвлекая ее от Салараея.
Морая, в отличие от Времени, госпожа не запытает до полусмерти. Пустоте нужен был Утрилх и тот непререкаемый авторитет, которым он пользовался среди Неверных, а Утрилх ценил Морая и его способности. Как бы Пустота ни презирала колдуна, убить, не испортив отношений со своим Верховным жрецом, не могла. На то Морай и рассчитывал, когда в порыве глупого благородства, подставился под удар.
– Что ты там мямлишь, слизняк? – Императрица раздраженно взмахнула рукой.
Морая резко оторвало от пола и подкинуло вверх. Ошейник до боли сжал горло, не давая сделать вдох. Колдун висел в воздухе, дергая ногами и пытаясь подцепить пальцами железный обруч. Лицо его быстро начало синеть, капилляры в глазах лопались от натуги. Мысленно Морай уже прощался с жизнью, но тут вперед вышел Утрилх. Его зычный голос зазвучал подобно громовому раскату, эхом отражаясь от стен и потолка:
– При всем уважении, моя повелительница, но с каких пор за недомогание колдунов приговаривают к казни?
– Он помешал начать пытки пленного! Посмел осквернить мой взор своим появлением! – Тусклые, белые волосы Пустоты взметнулись вверх, точно на нее налетел внезапный мощный порыв ветра.
Морай же слабел на глазах, сопротивление его становилось все более вялым.
– Мой раб, – не дрогнув, продолжил Утрилх, – сегодня весь день исцелял воинов моего клана, которых ранее я отправил за стены Одэлума, чтобы отогнать одержимых. Вернулась, кстати, лишь половина отряда. Да и вторая скончалась бы от ран в стенах замка, если бы не дар врачевания Морая. Он ослаб, истратив силы на спасение воинов, едва стоял на ногах, но все же явился сюда по вашему приказу. И что получил в награду за самоотверженную службу?
