Сгоревшая под дождём - страница 51

Я не спал всю оставшуюся ночь и наутро в нетерпении побежал в больницу справиться о самочувствии матери, ибо дурные предчувствия не хотели меня покидать.

– Почему ты не в школе? – спросила обеспокоенно мама, едва я переступил порог палаты.

Я сел на корточки у кровати и, взяв руки матери в свои, сказал:

– Не думай ни о чём, не тревожься.

– Тамаш, потрудись объяснить, почему ты не в школе? – настаивала мама. Я сознавал, что от столь бурного волнения маме несомненно сделается хуже, оттого начал злиться, и даже не знаю, на кого больше – на себя или на неё.

– Я пойду в школу, когда тебе станет легче.

Я проговорил эти слова с такой твёрдостью в голосе, что маме ничего не оставалось, кроме как удовлетвориться моим ответом.

Её бледное лицо буквально сливалось с простынёй, и я с грустью осознал, что мне нечем себя утешить.

– Что говорят врачи? – осведомился я, опасаясь услышать что-то для себя убийственное.

– Врачи говорят, нужно срочно делать операцию, – ответила мама и медленно прикрыла веки.

– Ну, так пусть делают, – воскликнул я. – В чём проблема?

– Видишь ли, мой мальчик, – объяснила мама. – Операция стоит больших денег, а у нас их нет.

Я вышел из больницы в полном отчаянии и груз вины опустился на мои совсем юные плечи. Моя мать погибает, а я не могу ей ничем помочь. С этой мыслью я сел на верхнюю ступеньку крыльца больницы и тихонько заплакал. И впервые за много лет ничуть не стыдился своих слёз. Мимо проходили люди и если одни глядели на меня с жалостью, то другие с презрением, а какая-то старушка, остановившись, сказала злобно, помотав своей тростью у меня перед носом:

– Грязный цыганёнок. Вот такой как ты вчера выудил у меня сто рублей. Так же плакал, уверял, что мать у него умирает и нужны деньги на лечение. А сердце у меня ведь не каменное, помогла я гадёнышу. А потом гляжу, бежит в припрыжку с мороженным, хохочет. Я теперь вас на дух не переношу.

Я уже было поднялся и пошёл куда глаза глядят, как вдруг дверь больницы открылась и из неё вышел мамин врач. Прямо в белом чистом халате он сел рядом со мной на крыльцо, сложив руки в замок, и сказал неторопливо, чтобы каждое его слово было услышано и понято мной:

– Тамаш, ты уже взрослый парень и, думаю, тебе можно раскрыть все карты. Мама твоя болела долго, тяжело, совсем не пыталась лечиться. Теперь без операции она скорее всего умрёт. А операцию необходимо сделать в самое ближайшее время. Скажи, у вас есть родственники, которые могут вам помочь?

– Нет, – сказал я чуть дрожащим голосом и опустил глаза. – Я только что раздумывал над тем, где взять денег. И ни к чему не пришёл. Родственников у нас нет, собственных сбережений тоже, квартира, и та в ипотеке, так что продать не получится.

– Да уж… плохи дела, – вздохнул врач, а затем оглядел меня с головы до ног и после недолгих раздумий продолжил: – Ты знаешь, у меня есть к тебе предложение. Оно должно тебе понравиться.

– Что за предложение? – глаза мои загорелись любопытством, а в душе поселилась надежда на лучшее.

– Мой старший брат – владелец крупной животноводческой фермы за городом. Несмотря на то, что на ней трудится много рабочих, он сам оттуда почти не вылезает. А тут, в городе, он держит кур, уток, кроликов, пару свиней, а ещё голубей для души. И всех надо кормить по расписанию. Этим всегда занималась жена брата, но недавно супруги не на шутку рассорились по этому поводу. Женщина заявила, что ей надоело сутками ухаживать за его хозяйством и свалила всё это на его плечи. И он теперь разрывается. И ферму оставить не может, и животных заставлять голодать не хочет. Мы виделись с ним последний раз три дня назад и он признался, что подыскивает паренька для такой вот несложной работы. Я попрошу его, чтобы он заплатил тебе сразу за несколько месяцев или, лучше будет, за год. На деньги мы сделаем операцию твоей маме. Но ты честно этот год отработаешь, идёт?